Найти и исполнить - Николай Мороз Страница 6

Стаса не отпускало ощущение нереальности происходящего, не удивления, не страха, а именно чувство, что все происходящее с минуты на минуту прекратится само собой, как акт пьесы, как фильм или просто оборвется в разгар действа.

«Что за черт? Что это? Откуда?» – Стас, как завороженный, наблюдал за маневрами самолета, с трудом соображая, что происходит. Даже не так – догадка пришла мгновенно, только рассудок отказывался с ней мириться, искал другие объяснения, и, не находя, продолжал отрицать очевидное, прикрываясь спасительным «так не бывает…». Истребитель качнул крыльями, снизился, и за стеклом кабины Стас видел человека в шлеме и огромных очках, человек улыбался и, кажется, кричал, в глину у самых ног упало что-то тяжелое, поднялся небольшой фонтанчик, рядом еще один, за ним еще…

С окружающего точно пленку сдернули, в лицо ударили ошметки грязи, самолет прошел над головой, закрыв на миг собой небо. Стас зажал ладонями уши, чтобы не оглохнуть, и со всех ног бросился к домам за столбами с колючкой, летел по перепаханной глине, поскальзывался, падал, вскакивал и снова мчался дальше, к укрытиям. До них оставалось метров сто или немного больше, когда земля под ногами исчезла и Стас рухнул в разверзшуюся пропасть, успев в последний момент выставить перед собой руки. Падение оказалось недолгим, зато метким – Стас свалился в глубокую ледяную лужу на дне окопа с осыпавшимися стенками. Самолет пролетел над головой, но летчик потерял к беглецу всякий интерес или переключился на что-то другое. Стас привалился спиной к мокрой ледяной земле, осмотрелся – точно, окопы, длинные, извилистые, справа тупик, зато слева их край отсюда не виден. На кромке метрах в десяти стоит пулемет, рядом с ним сидит, согнувшись в три погибели, человек. Стас видел только обтянутую мокрой шинелью спину и блестящий затылок каски. Рядом еще один, тоже сидит, согнув колени и подпирая спиной стенку окопа, смотрит вверх и не двигается. И больше никого рядом, кричать – не услышат в грохоте выстрелов и разрывов, и нараставшем визгливом вое. Самолеты – теперь их было три – один за другим пролетели над укреплениями, Стас присел на корточки, не сводя с самолетов глаз. «Мессер? Юнкере? Хейнкель?» – крутилось в голове, словно от верного ответа что-то могло зависеть. Но самое странное, что не было страха, точно отшибло это чувство напрочь или напротив – проснуться еще не успело, не активировал его рассудок, сдерживал пока, усваивая информацию, и уже по итогам анализа полученных данных готовясь запустить программу «паника» или что-то вроде того. А пока Стас был чем-то вроде механической куклы – без эмоций и чувств, подошел к двоим, застывшим у пулемета, остановился, рассматривая обоих.

Не спят и не присели на мгновение дух перевести – убиты оба, тот, что скрючился, уткнувшись козырьком каски в стенку окопа, получил пулю в шею, а второй, с открытыми глазами – очередь в живот, отчего шинель потемнела от крови. Рядом полно черных пулеметных лент, валяется в грязи пустой ящик, поблизости еще один, но наглухо закрытый, ППШ рядом. Второй лежал у ног убитого пулеметчика, Стас вернулся обратно, потянулся к оружию…

На голову посыпалась земля вперемешку с пустыми гильзами, они со звоном падали в лужу, тонули в ней, поблескивая блестящими боками, а земля продолжала дрожать. Равномерно, мощно, непрестанно, от этой дрожи становилось не по себе, да еще возник новый звук – монотонный, мощный. Он неумолимо приближался, креп, стенки окопа тряслись, точно просыпался огромный злой зверь и стряхивал с себя мусор и комья глины. От верхней кромки окопа отломился пласт дерна, рухнул Стасу на ноги, и он, как под гипнозом, отступил назад, влез на ящик и выглянул наружу. Танки – серые, с черными крестами на башнях, три сразу, один за одним – они двигались в сизых клубах дыма, из-под гусениц со всех сторон летели комья грязи. Шедший первым забуксовал, его повело вбок, развернуло на хороший угол, и выровняться махина не успела – из-под брюха полыхнуло огнем. Следом поднялся дым, он быстро густел, и танк заволокло черными клубами, мелькнули в них две тени и упали после длинной очереди. «На мине подорвался или граната?» – Стас отрешенно наблюдал за происходящим, точно зритель, что и на представление-то не собирался, а так – мимо шел да сбавил шаг, притормозил, наблюдая. И даже с досадой на самого себя – что ж я тут попусту время теряю, когда забот полон рот, и до главного дела еще руки не дошли…

«Где он?» – Стас бессмысленно смотрел на уходившую вбок под углом траншею, на грязь и двух убитых на ее дне, на дальний лес и дом за столбами, опутанными колючкой. Понятно, что Юдина здесь нет и быть не может, но что если он в доме? В этом доме, где не осталось ни окон, ни дверей, или в эту самую минуту чешет отсюда куда подальше, поймав попутку, например, или угнав ее, с этого подонка станется… Надо проверить, надо войти в этот дом, посмотреть там…

В спину ударила горячая волна, мир заволокло сизыми выхлопами, запахами горячего металла и гари, Стас оглянулся и застыл – танк пер прямо на него. Башня стального монстра повернулась на ходу, из пушки вырвался фонтан огня и черного дыма, танк мотнуло вбок, башня со скрежетом поползла обратно. Танк взметнулся над пригорком, лязгнули гусеницы, Стас плюхнулся в грязь, закрыл голову руками и оглох от рева и грохота – танк переползал через окоп. Одолел его в считанные секунды, взревел на подъеме и двинул к столбам, свалил, их точно перехваченными нитками спички и чуть сбавил ход. Сдал назад, башня с намалеванным на ней черным крестом пришла в движение, повернулась на сто восемьдесят. Стас смотрел в черное дуло пушки, и чувствовал, как весь покрывается липким потом. «Какого черта я тут делаю? Полез, не глядя, еще пара минут и мне конец! Надо было ждать Юдина у портала, эта сволочь вылезла бы обратно рано или поздно, все равно в институте он после себя одни трупы оставил, свидетелей нет…» – это орал проснувшийся инстинкт самосохранения, спущенный с поводка уставшим сдерживать его рассудком. Холод и лютый страх встряхнули не хуже удара плетью, на миг помутилось сознание, паника захлестнула волной и моментально опала – некогда, не до нее сейчас…

Невдалеке свистнуло что-то тошнотворно, с опозданием донесся грохот выстрела, пули влетели в стенку окопа, Стас отпрыгнул вбок, споткнулся о пустой ящик и грохнулся коленом в лужу. Схватил ППШ, приподнялся, посмотрел на поле. Из-за догоравшего танка бежали люди в серой форме, точно черти, выныривали из сизых клубов и направлялись к окопам. Стас обернулся на грохот за спиной – до того, как его подбили, танк успел своротить еще десяток столбов и полыхал теперь на ходу, полз еле-еле, втащился на взгорок и перевернулся, грянулся вверх гусеницами, пропал в дыму. А пехота приближалась, рядом чиркнула еще одна пуля, Стас отшатнулся вбок, пригнулся, да так и застыл с ППШ в руках.

Сквозь гул, лязг и грохот Стас услышал крик – человек орал неподалеку, орал, не выбирая выражений, голос был резкий, властный, по всему ясно, что его обладатель возражений не потерпит. А тот приближался, слышалось, как хлюпает грязь в такт чьим-то быстрым шагам, как позвякивает что-то от быстрых движений. Из-за поворота траншеи показался человек в серо-зеленой шинели, перехваченной ремнем и портупеей с кобурой на боку, сапогах и фуражке. На зеленых петлицах у воротника Стас разглядел три квадрата и три угольника из золотого галуна с красными просветами над кантом, пришитыми к рукаву шинели. Человек на бегу снял фуражку, вытер взмокший лоб, закинул пятерней на затылок рыжеватые волосы и водрузил фуражку обратно. Лет тому было под тридцать, двигался он быстро, резко, выражений не выбирал, и Стас заметил, что новенькая кобура из коричневой кожи расстегнута и видна пистолетная рукоять.