Фактор холода - Рэйчел Кейн Страница 6

– Шоссе номер 6, – проинформировала я Дэвида. Я вертела в руках карту – все, на что я была способна, пока он рулил. Он был не таким хорошим водителем, как я, но я предпочла не говорить ему об этом. Он направил «Мону» к шоссе, и мы понеслись, стараясь проехать как можно дальше, пока Кевин и Джонатан не взяли нас в замок. Я знала, что в любой момент Кевин мог потерять терпение и сказать что-нибудь недвусмысленное, типа «Раздави эту тачку в лепешку, сейчас же». И тогда произошла бы схватка Дэвида с Джонатаном за мою жизнь, в которой победитель был заранее известен.

– Шоссе 6 переходит в Шоссе 50, – продолжила я, водя пальцем по карте. – Самая одинокая дорога в Америке. Для нас очень даже хорошо. Я не хотела бы оказаться на переполненном шоссе, когда Джонатан преследует меня по пятам.

Однако я не знала, куда направляться дальше. В позитивном смысле это означало, что некоторое время они не будут преследовать нас.

– Не знаю, как насчет тебя, но мне это начинает казаться забавным.

Мой спутник издал звук, который мог одновременно быть и знаком согласия, и признаком несварения желудка, за исключением того, что я не была уверена, что у джиннов может быть несварение желудка.

– По-моему, мы могли бы остановиться где-нибудь на ночь, – с надеждой добавила я.

Я потеряла счет времени, проведенному в машине. После сна глаза у меня были словно засыпаны песком. А как я хотела выпить кофе, не говоря уже о посттравматических воспоминаниях, о мягком матрасе, на котором спала в последний раз. Хотя это была всего лишь койка в больнице, где я восстанавливалась после пулевого ранения в спину. Прочь, наваждение!

– Мы могли бы остановиться, – согласился Дэвид. В его голосе отсутствовали какие-либо эмоции. Он долго не смотрел на меня, а потом бросил косой взгляд в мою сторону. – Тебе следует отдохнуть.

– Начать утро свежей, так сказать.

– Больше мы ничего не можем сделать.

– Возможно, ты прав. Не помешало бы немного поспать, если мне это удастся.

Мы несколько секунд сидели молча, потом я устало вздохнула.

– Не могу… Не могу я вот так спать, пока они там делают бог знает что и бог знает для кого…

Мы не могли ничего видеть через завесу Джонатана. Я только знала, что они превратили Лас-Вегас в одну гигантскую пляжную вечеринку – оазис вечной весны. Это было бы в духе Кевина.

– Если бы произошло что-нибудь знаменательное, мы бы об этом узнали, – заметил Дэвид. – По радио пока ничего такого не передавали. Все смертные заняты своими делами. – Но даже если Кевин задумал что-то, ты его не остановишь, истязая себя.

– Дэвид, они убивают Хранителей.

В прошлый раз, когда я валялась на больничной койке, два Хранителя со своими джиннами отправились в безлюдные земли вокруг Лас-Вегаса и не вернулись. Плюс к этому до сих пор не было связи с Хранителем то ли Ветра, то ли Огня в Неваде. Хранитель Земли, вероятно, чувствовал себя единственной оставшейся мишенью на этом полигоне, и его опасение было вполне оправданно.

– Господи, я не могу просто… расслабиться!

Голос Дэвида был низким, теплым и мягким:

– Я знаю. – Он потянулся и прикоснулся кончиками пальцев к моей щеке. – А теперь спи.

И я, прежде чем смогла что-то сказать в ответ, провалилась в сон.

Во сне меня мучили кошмары.

Я стояла посреди пустыни, всматриваясь в безграничный плоский горизонт. Вокруг лениво кружил песок, но я не чувствовала ни малейшего ветра… не чувствовала ничего.

Нет, не так. Я ощущала дыхание ветерка на щеке, чувствовала, как он ерошит мне волосы… Но не могла чувствовать его. Внутри себя.

Я совсем не ощущала погоду.

Слепа. Я была слепа. Паника разрывала меня, и это казалось безграничным и нереальным одновременно, как это обычно происходит во сне… напряженно и бессвязно.

Вот что это было.

Но нет. Я была Хранителем; со мной пребывала сила. Я была жива и боеспособна, несмотря ни на что.

– Это прекрасно, – раздался чей-то голос. Я повернула голову. Рядом со мной стояла женщина – высокая, восхитительная; ее волнистые волосы были цвета белого золота, глаза подобны аметистам. Ее прозрачные одежды развевались на ветру, который я не ощущала. Она подняла голову к солнцу и начала пить его лучи, словно маленький ребенок, неотягощенный заботами.

Я знала ее. Не так давно она спасла мне жизнь. Как раз незадолго до того, как окончила свое существование, раненая, разорванная на куски. Она когда-то была джинном, как Дэвид, но любовь к человеку разрушила ее магию. Превратила в ифрита, существо, созданное из теней, переходящее в форму джинна, только когда можно было добыть силы, взятой от кого-то другого. Ифриты считались вампирами в лучшем случае. В худшем – каннибалами.

Она цеплялась за жизнь уже столетия, только чтобы остаться с тем, кого любила. И она принесла все это в жертву ради меня.

Я все еще не понимала, почему она так поступила.

– Эй, Сара, – произнесла я, словно видеть ее сейчас было самым обычным явлением в моей жизни. Она не открыла глаз, но ее улыбка стала шире, и ямочки появились на ее щеках. – Где мы?

– На краю мира, – ответила она и взяла мою руку. Ее кожа была горяча, как у джинна, бледна и совершенна, словно слоновая кость. – Куда текут все реки.

Вокруг не было никаких рек. Я это уже заметила. Улыбкой она напоминала Мону Лизу.

– Фигурально выражаясь, любовь моя, – поправилась она. – Ну… как Дэвид?

– Я желаю его все время, – прошептала я, выдавая свое скрытое желание. – Если я потеряю его, я умру.

– Нет, не умрешь.

– Умру. – Сама мысль о том, что это может случиться, навалилась на меня тяжким горем, грозя раздавить меня. Сара сжала мою руку, как будто знала это, чувствовала то же, что и я.

Я сглотнула горячий едкий комок.

– А где Патрик?

– Здесь.

– Где?

– Закрой глаза.

Я закрыла и тут же очутилась в эфире, или в сонном эфире, не важно. Теперь не Сара держала меня за руку. Джинн, стоящий рядом со мной, воплощал в себе множество различных форм энергии, но его аура блистала холодными голубыми и зеленоватыми цветами. Мирное северное сияние.

Почему-то я не удивилась.

– Ara, – выдавила я. – Вот и ты. Привет, Патрик. – Не то чтобы это было возможно, разговаривать в эфире как таковом, но это мой сон и правила мои. Патрик повернулся ко мне и принял облик человека, которым был больше трехсот лет… здоровый мужчина с копной ярко-белых волос, глаза, такие же горькие и опьяняющие, как абсент. Вроде Санта Клауса, но такого, который ставит подарки на землю только за тем, чтобы заглянуть женщине под юбку.