Былинка-жизнь - Наталия Ипатова Страница 6

Олойхор вернулся, принеся новости, и, повинуясь его жесту, ребята склонились друг к другу головами.

— Они отбивались, — сообщил Ойхо с видом, будто сам был среди дружинников, — и двое или трое ушли. Многих поубивали на месте, там, где их загнали в засаду. Остальных повязали — и в подземелье. Наших тоже нескольких зацепило, кто высунулся или подставился.

— Что с ними сделают? — пискнула Имоджин.

— Они душегубствовали многие годы безнаказанно, — безапелляционно заявил Ойхо. — Достаточно, чтобы вешать на месте каждого, причастного к их бесчинствам. Отец еще играет в справедливость, устраивая этот суд. Свидетельские показания определят степени их вины. Да не в том суть!

Имоджин глянула с опаской в сторону Клауса. Человек этот внезапно повернулся к ней другой стороной, а именно той, где он был властен над жизнью и смертью своих подданных. В двенадцать лет она уже достаточно отчетливо представляла себе смерть. Среди женщин о ней говорили больше и по-другому, тогда как принцы, обретаясь среди воинов, от души полагали, что увечья и раны — удел дураков и лохов.

— В чем же тогда? — подзадорил его Ким. — Ну в чем?

Насколько уяснила себе Имоджин, эти двое были друг для друга огнем и дровами. Ойхо ронял искру, которая затем тлела и разгоралась в Киммеле. Пороли потом обоих поровну, и между ними было без обид.

Ойхо присел на корточки, необъяснимым образом ухитряясь одновременно смотреть в глаза и брату, и Имоджин.

— Сокровища! — свистящим шепотом сообщил он. — Я же говорю, они грабили и душегубствовали много лет. В их лапы попадались и богатые купцы с товаром, и службы, собирающие налоги, и церковная десятина, и почта, и путешествующие дамы, упокой господи их душу, хотя едва ли они были вполовину столь добродетельны, как о том поминалось на панихиде. За все эти годы в их пещере должны бы накопиться несметные сокровища.

— В пещере? — Ким недоверчиво поднял бровь. — Кто в наше время живет в пещере?!

— Пещера на горе Кнааль, — упрямо повторил Олойхор. — Не веришь, подойди к Циклопу и усомнись в его словах.

Ким поджал губы. Соваться к Циклопу с сомнениями ему явно не хотелось. Кнутом, опоясывающим талию, тот мог порвать ухо собаке, буде она на него вякнет. Или несносному мальчишке. Однажды это уже было проделано, и с тех пор дворовые не отваживались обратить в сторону мастера неосторожное слово или взгляд, который тот мог счесть оскорбительным.

— Что же наши не привезли эти сокровища?

— Видишь, сколько раненых? — Ойхо стремительно развивал достигнутый успех. — Люди нужны были, чтобы конвоировать пленных. А сокровища, — он сделал драматическую паузу, — всяко зарыты. Чтобы искать их, нужно время. Так что, — он толкнул брата локтем в бок, — мы можем успеть прежде!

Ким сидел, щурясь на солнце, и соображал. Всегда, прежде чем увязнуть по горло, он придумывал аргументы против. Рыжий близнец был здравомыслящим.

— А те, кто ускользнул? — сказал он минуту спустя. — Как ты думаешь, они не поспешат вернуться за тем, что у них там зарыто? Я на их месте только б о том и думал.

— Им есть о чем подумать! — фыркнул Ойхо. — Их и осталось-то двое или трое. Даже если мы выскочим на них лицом к лицу… ха! Это предприятие вполне безопасно даже для Имоджин.

— Ну, — признал Ким, как всегда с сожалением уступая, — дело и впрямь не выглядит опаснее того… с собаками.

Имоджин сдавленно засмеялась, уткнувшись носом в колени, обтянутые подолом. В «дельце с собаками» главным соблазном были не столько те отвратительные, совершенно деревянные на вкус яблоки, которыми они, все трое, набили себе карманы и пазухи, сколько сам факт существования в саду купчины Артуса невиданно злобных псов. Эти псы кололи глаза, они были как вызов отваге и доблести. И предприятие-то спланировано было, казалось, не хуже, чем сегодняшнее. Однако Ким, подсаживая на нижние ветви Имоджин, поплатился хорошим куском бедра. Ойхо, взлетевший ввысь птицей и тянувший ее за руки вверх, отделался рваными штанами.

После от души выдрали обоих, без зачета понесенных потерь. Ничто не могло быть хуже собак. Разве что гнев Циклопа Бийика.

— Их загнали в лес. Потому и рукой на них махнули. Им не до сокровищ, можешь себе представить.

— В тот лес? — Огонек в глазах Кима равно мог быть огоньком азарта или сомнения. Впрочем, он и сам не сказал бы точно.

Ойхо кивнул.

— А, ну так теперь понятно, почему на них махнули рукой. Имодж, ты пойдешь?

— А как же!

Альтернативой было унылое сидение за вышивкой, перед окном, за которым гремел и жарился июль, и бесконечные утомительные речи Агари о том, что в двенадцать лет девушке негоже… Как будто недостаточно ее причитаний над вечно испачканным на задике платьем!

Как будто может быть иначе, если ты сплошь да рядом плюхаешься наземь, где стоишь. Ранг «своего парня», которым Имоджин дорожила, требовал ее участия во всех без исключения проделках. Не должно было возникнуть ни малейшего повода для пренебрежительного «а, девчонка!». Пещера с сокровищами представлялась ей подземельем с золотыми стенами, вдоль которых, сколько видел глаз, выстроились сундуки, полные сверкающих безделок, а пол застлан жесткой парчой вроде алтарных покровов. Разве найдутся силы противостоять подобному видению? К тому же она, сколько ни силилась, не могла найти достойной причины, чтобы ему противостоять. Подумаешь, какие-то разбойники! Разве мы с ребятами не круче всех? Имоджин соблазнилась посулами Ойхо куда раньше Кима. Что там для этого придется сделать? Одна крохотная ложь в лицо Агари с ее ослабшими от времени мышцами подбородка?

— Нам не обернуться засветло, — сказал Ким, вопросительно глядя на брата. Ну, давай, убеди меня, что это возможно, читалось в его глазах. — Гора Кнааль далеко. А ночевать в том лесу я не хотел бы, невзирая на то, что за меня заплачено. Не говоря уже об Имоджин. Лошадей нам всяко не дадут. Да и чуни, коли уж на то пошло…

Ойхо остановил его, сделав жест раскрытой ладонью.

Эта его ладонь буквально гипнотизировала Имоджин, когда он отрубал ею окончания фраз, отметал несмелые возражения или, как сейчас, требовал внимания, воздев ее к небесам.

— Нет ничего предосудительного в том, что королевские дети отправятся на рыбалку, — прошептал Олойхор. — Скажем, на заброшенную мельницу. Мы там уже ловили прежде. Могут дать нам туда какую угодно охрану, чтоб только рыбу нам не пугала. Разве мы не изнываем тут от безделья и скуки, в то время как даже Циклоп при деле, и разве не похвально наше желание самим себя занять? Отсюда мы получим и обувь, и припасы, а может, и лошадей до самой мельницы.

— А от мельницы рукой подать, — задумчиво завершил Ким. — Там переночуем, а до света уйдем на реку, и вернемся, как стемнеет. Смотри-ка, похоже, прокапает.

— Ага. И если Имоджин вернется увешанная бусками, не снимут же они с ребенка ее побрякушки. А ежели все уйдет мимо нас в казну, ей и пустого колечка не перепадет.