Заколдованная Элла - Гейл Карсон Ливайн Страница 6

Я высунула ногу из-под подола. Маленькие ножки — это изысканно, но не получится ли, что когда я подрасту, то стану из-за них еще более неуклюжей? Смогу ли вообще сохранять равновесие?

— А ты могла бы заколдовать мне ноги, чтобы они выросли? Если бы захотела, конечно? Или… — Я огляделась в поисках возможного чуда. В окно хлестал дождь. — А можешь сделать так, чтобы дождь перестал?

Мэнди кивнула.

— Сделай! Ну пожалуйста!

— Чего ради?

— Ради меня. Хочу увидеть настоящее волшебство. Серьезное.

— Всерьез мы не колдуем. Только Люсинда. Это опасно.

— Подумаешь — грозу остановить, что тут опасного, скажи на милость?!

— Может, и ничего, а может, очень даже много. Включи воображение.

— Ясное небо — это же хорошо. Все смогут гулять.

— Включи воображение, — повторила Мэнди.

Я задумалась.

— Дождь — это полезно для травы. Для посевов.

— Дальше, — кивнула Мэнди.

— А вдруг злой разбойник задумал кого-то ограбить, а из-за плохой погоды решит посидеть дома?

— Точно. А может быть, из-за меня начнется засуха и придется с этим разбираться, поскольку я во всем виновата. А потом я нашлю ливень, а он сломает ветку, а ветка проломит крышу — и снова мне разбираться.

— Ну, тут ты ни при чем. Это хозяевам надо было делать крышу попрочнее.

— Может, да, а может, нет. А вдруг из-за меня начнется потоп и кто-нибудь погибнет? Вот почему нельзя колдовать по-серьезному! Я колдую только по мелочи. Вкусная еда, лечебный суп, мое коронное бодрящее снадобье…

— А когда Люсинда наложила на меня заклятие, это было серьезное колдовство, да?

— Еще бы! Вот дурья башка! — Мэнди так яростно оттирала сковородку, что та скрежетала и гремела о медную раковину.

— Расскажи, как снять заклятие. Мэнди, ну пожалуйста!

— Как — понятия не имею. Знаю только, что это возможно.

— Если я объясню Люсинде, что мне от него плохо, она его снимет? Снимет, да, Мэнди?

— Сомневаюсь, но чего в жизни не бывает. Да только вдруг она одно заклятие снимет — и тут же наградит тебя другим, еще похлеще. С Люсиндой одна беда: у нее всегда куча блестящих идей и она их в себе не держит, а тут же превращает в заклятия.

— А как она выглядит?

— Не похожа на прочих фей. Да уж лучше тебе никогда в глаза ее не видеть!

— А где она живет? — не отставала я.

Может, удастся ее разыскать и убедить снять заклятие. Ведь и Мэнди иногда ошибается.

— Мы с ней не разговариваем. Еще мне не хватало следить за перемещениями Люсинды Придурочной! Эй, миску не урони!

Поздно. Пришлось мне взять метлу.

— Неужели все Друзья Фей такие неловкие?

— Нет, лапочка. Фейская кровь не делает неуклюжими. Это в тебе человеческое. Ты хоть раз видела, чтобы я била посуду?.. То-то же.

Я взяла веник, но оказалось, что это лишнее. Осколки сами собрались в кучку и запрыгнули в мусорное ведро. Я остолбенела.

— Ничего серьезнее я не делаю, солнце мое, только мелкое колдовство, от которого никому вреда не будет. Хотя и от него есть польза. На полу не останется острых осколков.

Я заглянула в ведро. Осколки лежали там аккуратной горкой.

— А почему ты не превратишь их обратно в миску?

— А это уже серьезное колдовство. На вид не скажешь, но серьезное. Так можно кому-то навредить. Заранее не угадаешь.

— Ага, получается, будущее феи не предсказывают. Если бы предсказывали, ты бы знала, можно или нельзя.

— Будущее мы не видим — как и вы, люди. Это по гномьей части — у них-то ясновидящих полно.

Где-то в доме зазвенел колокольчик. Отец звал кого-то из слуг. Мама никогда не звонила.

— А ты была феей-крестной моей прабабушки? — Вопросы прямо роились и жужжали у меня в голове. — А ты давно наша фея-крестная?

В самом деле, сколько Мэнди лет?

Тут вошла Берта:

— Барышня, сэр Питер просит вас к себе в кабинет.

— Зачем? — спросила я.

— Не говорит. — Берта встревоженно вертела в пальцах кончик косы.

Впрочем, напугать Берту — дело нехитрое. Чего тут бояться? Отец хочет со мной поговорить. Было бы странно, если бы не хотел.

Я вытерла тарелку, потом еще одну, потом третью.

— Барышня, вы бы поскорее, — попросила Берта.

Я потянулась за четвертой.

— Ты уж лучше сходи, — сказала Мэнди. — Кстати, передник ему не понравится.

Мэнди тоже испугалась!

Я сняла передник и побежала к отцу.

И остановилась на пороге кабинета. Отец сидел в мамином кресле и глядел на стоявший на столе сверток.

— А, вот и ты. — Он поднял голову. — Подойди поближе, Элла.

Я уставилась на него исподлобья — нечего мне приказывать! И сделала шаг вперед. В эту игру я играла с Мэнди — вроде бы слушаешься, а вроде бы и нет.

— Элеонора, я попросил тебя подойти поближе.

— Я и подошла.

— Надо еще ближе. Я не кусаюсь. Просто хочу получше тебя узнать.

Он подошел ко мне, подвел к столу и усадил в кресло напротив.

— Ты когда-нибудь видела подобное великолепие? — Он развернул сверток. — Возьми. Осторожно, тяжелое. На.

«Не знаю, что это, но раз оно так нравится отцу — возьму и уроню!» — заранее решила я. Но все-таки посмотрела, что он мне дает, — и передумала.

Это был фарфоровый замок размером с два моих кулака — с шестью миниатюрными башенками, в каждую из которых можно было вставить свечку. Ой! Между окошками в двух башенках была протянута тонюсенькая фарфоровая ниточка — надо же, с развешанным бельем! Кальсоны, халат, детский слюнявчик — все прямо крохотулечное! А из другого окна, пониже, махала шелковым шарфом улыбающаяся нарисованная девушка. По крайней мере, с виду шарф был совсем как шелковый.

Отец забрал у меня замок.

— Закрой глаза.

Я услышала, как он задвигает тяжелые шторы. И решила подсмотреть из-под ресниц. Я ему не доверяла.

Он поставил замок на каминную полку, вставил свечки и зажег.

— Открой глаза.

Я подбежала посмотреть. Замок превратился в сияющую сказку. От огня по белым стенам побежали перламутровые разводы, а окна засверкали золотом, словно внутри горели веселые светильники.

— Ух ты… — только и вымолвила я.

Отец раздвинул шторы и задул свечи.

— Прелесть, правда?