Наследники Хамерфела - Мэрион Зиммер Брэдли Страница 6

— Выпьем, — предложил один из родичей герцога другому. — Вся эта женитьба — ерунда. Раскард стар, и брак может оказаться бездетным.

— На это не надейся, — цинично отозвался его сосед. — Раскард выглядит старше своих лет после смерти сына, но он полон сил, как и положено в сорок пять. А если нет, то ты не хуже меня знаешь старую поговорку: «Сорокалетний муж может не стать отцом, а пятидесятилетний станет точно». — Он хохотнул и добавил: — Жаль эту девочку, она молоденькая, хорошенькая и заслуживает муженька получше. Попробую найти здесь место, чтобы ублажать ее длинными зимними ночами.

— Вот здесь тебе вряд ли светит, — заметил первый. — Она, похоже, честная и действительно любит старикана.

— Как отца — не сомневаюсь, — ответил второй. — А как мужа?

Примерно такие же разговоры велись повсеместно. Эрминия, которая хоть и была сильным телепатом, но не привыкла отгораживаться защитным барьером от стольких людей сразу, и ей приходилось выслушивать все это, не подавая виду. Когда настало время женщинам вести ее в спальню, то при ней оказались по большей части ее служанки, поскольку никто из тетушек и дядюшек не удосужился проделать столь длинное путешествие. И она не проронила ни слезинки, когда ее вели туда.

Несмотря на середину лета, в спальне было холодно и неуютно. По крайней мере, так чувствовала себя Эрминия, когда ее раздели, оставив, согласно обряду, в прозрачной ночной рубашке. Это делалось по старинной традиции, чтобы невесту можно было осмотреть на наличие скрытых уродств и прочих дефектов. Она дрожала и ждала, едва сдерживая слезы: ей не хотелось, чтобы Раскард подумал, будто она выходит за него против воли. Несмотря на суровую внешность, у него в характере были и мягкие черты — она это знала, внутренне чувствовала, что, несмотря на доводы ее ближайшего родственника, это замужество для нее — большое благо. Разве это не честь быть герцогиней Хамерфел? Все равно, рано или поздно, ей предстояло выйти замуж, и лучше уж за мужчину в возрасте, которого она знала и который относился к ней по-доброму, чем за совершенно незнакомого человека, как бы молод и хорош собой он ни был. Очень часто невеста доставалась мужчине, которого она до этого в глаза не видела, и теперь Эрминия была чрезвычайно рада, что избегла этой участи.

Семейные драгоценности Хамерфелов оттягивали шею. Очень хотелось их снять, но служанка, раздевавшая ее, не дала освободиться от тяжелых камней.

— Герцог может подумать, что вам не нравятся его подарки. Поносите их хотя бы сегодняшнюю ночь.

Девушке ничего не оставалось, как терпеть тяжесть и холод украшений, врезавшихся в кожу, и желать, чтобы все это поскорее кончилось. Ей предложили выпить вина, и она с удовольствием приняла бокал. Выстояв свадебную церемонию, она очень устала, да и расстроилась, понаслушавшись всего, что говорили вокруг. На свадебном пиру Эрминия тоже почти ничего не ела. Вино быстро ее согрело, она почувствовала, как на щеках засиял румянец. Поэтому, когда в спальню ввели герцога, облаченного в отороченную мехом ночную рубашку (тут Эрминия подумала, почему это традиция не предусматривает демонстрацию жениха на наличие скрытых уродств и дефектов для успокоения невесты?), он застал ее сидящей в кровати под балдахином, с розовыми щечками, в прозрачной ночной рубашке, почти не скрывавшей ее девических форм, и с распущенными рыжими волосами. До этого ему ни разу не доводилось видеть ее волосы неубранными, обычно они были заплетены в тугие косы. Но сейчас невеста выглядела так молодо и невинно, что его сердце часто забилось.

Когда прислуга покидала спальню, сопровождая уход множеством непристойных жестов, он остановил одного из лакеев.

— Сходи в мою гардеробную, Руйвен, и принеси оттуда корзину.

Человек пошел исполнять приказ, и, когда он вернулся с огромной корзиной в руках, герцог приказал:

— Оставь ее здесь. Да, возле кровати. Теперь — уходи.

— Спокойной ночи, господин и госпожа. И многого вам счастья, — произнес, расплывшись в широкой улыбке, слуга, после чего быстро удалился.

Эрминия с любопытством посмотрела на корзину, прикрытую полотенцем.

— Это мой настоящий свадебный подарок тебе, — мягко сказал герцог. — Я знаю: драгоценности для тебя — ничто, поэтому лично постарался подыскать для тебя то, что, надеюсь, понравится тебе чуть больше.

Эрминия почувствовала, как щеки ее опять залились краской.

— Мой господин, пожалуйста, не подумайте, что я неблагодарная, просто я не привыкла носить драгоценности, а они такие тяжелые… я ни за что не хотела вас обидеть…

— О чем ты говоришь? Обидеть — меня? — произнес он, нежно обнимая ее за плечи. — Неужели ты думаешь, что я хочу твоей любви в обмен на дорогие побрякушки, которые подарил тебе, девочка? Да, я очень польщен, что для тебя муж большее сокровище, чем все свадебные подарки. Сними же их наконец.

Со смехом он расстегнул тяжелое золотое колье с изумрудами и помог снять его, услышав при этом, как облегченно вздохнула Эрминия. Вслед за колье на столик легли массивные браслеты. После этого Раскард спросил:

— Теперь ты посмотришь мой второй подарок?

Девушка села на кровати и с любопытством подтянула к себе корзину. Сдернув полотенце, она удивленно и радостно вскрикнула, опустила руки в корзину и вытащила большого лохматого щенка.

— Какой он милый, — воскликнула она, прижимая его к груди. — Спасибо, дорогой!

— Я рад, что он тебе понравился, радость моя, — улыбаясь, произнес Раскард, а она обняла его и восторженно поцеловала.

— Его уже как-нибудь назвали, господин мой?

— Нет, я подумал, что ты сама захочешь дать ему имя, — ответил Раскард, — но у меня-то имя уже есть, и ты называть меня соответственно должна, дорогая.

— Тогда, Раскард, большое тебе спасибо, — смущенно произнесла она. — Можно мне назвать его Ювел, потому что он мне дороже любых ювелирных украшений?

— Ее, — поправил Раскард. — Я подарил тебе девочку, они добрее и более уравновешенные, поэтому их можно держать в доме. Я подумал, тебе понравится собака, которая все время сидит рядом, а кобель — тот будет убегать и рыскать по окрестностям.

— Она просто прелесть, и имя Ювел девочке подходит даже больше, чем мальчику, — сказала Эрминия, нежно обнимая сонного щенка, шелковистая шерсть которого была почти в тон ее волосам. — Это самая ценная из всех моих драгоценностей, и я буду нянчить ее как ребенка, пока у меня не появится свой.

Она качала щенка, что-то тихо напевая ему, а Раскард умиленно на нее смотрел, думая:

«Да, она будет хорошей матерью моим детям, она добрая и любит малышей».

Он положил щенка в корзину, и Эрминия с готовностью упала в его объятия.

Лето пролетело быстро, и вот окрестности Хамерфела вновь покрылись снегом. Ювел выросла из неуклюжего щенка с толстыми лапами и висячими ушами в гладкую собаку благородной осанки и постоянно сопровождала юную герцогиню во всех ее прогулках по замку. А у герцогини тем временем крепла уверенность, что она справится с обязанностями, накладываемыми на нее новым положением, а также, что брак ее — счастливый, и от этого она становилась еще прекрасней. Теперь Эрминия если и вспоминала с тоской своего товарища по детским играм, то делала это тайком, но с полной уверенностью, что ее муж скорбит об Аларике не меньше.