Связанные венцом - Алеся Лис Страница 6

Нервно сглатываю и еще крепче цепляюсь руками за продолговатую ручку.

В этот момент электричка, натужно скрипнув, резко дергается и, наконец, останавливается. Парень, не ожидав толчка, покачивается и наваливается на идущего сзади коллегу. Я едва успеваю отдернуть руки от раздвигающихся створок. Не смотрю назад. Чувствую – амбал бросается к двери и проскальзывает в тамбур. Пытается схватить меня за чехол от бандуры.

Даже не глядя под ноги, прыгаю. Колени подкашиваются. Ударяюсь ими об жесткий асфальт перрона, но тут же вскакиваю и бегу в сторону какого-то перелеска.

Я не знаю, что это за станция. Какая-то маленькая сельская неизвестная остановка. Несколько домишек вдалеке. Поля. Лесочек. И мне нужно добраться до него. Спрятаться. Вряд ли люди Санька будут меня долго искать. Порыщут пару минут и снова в электричку. Тот полтинник не стоит того, чтобы тратить на меня столько времени. У них выручка за весь перегон раз в двадцать, а то и в тридцать больше. А я потом пешком к селу и как-нибудь уж домой доберусь.

С разгону ныряю в спасительные кусты и сразу же падаю на землю. А там уже ползком-ползком по влажной прелой листве подальше вглубь густых зарослей. Как хорошо, что, несмотря на осень, листья еще не опали, а продолжает крепко цепляться за влажные подмерзшие ветки.

Стараюсь даже не дышать. Тишина разливается в воздухе, словно густая карамель. Кажется, я с перепугу даже не услышала, как электричка уехала, а с ней и мои преследователи.

Спаслась? Неужели спаслась? Не верю своей удаче? Все равно испуганно прижимаюсь к земле и боюсь пошевелиться. Вдруг они кого-то оставили за мной следить…

Отсчитываю минуты. То медлю, то, наоборот, начинаю частить. Сколько уже?

Пятьсот пятьдесят один… Пятьсот пятьдесят два… Пятьсот пятьдесят три…

Упираюсь ладонями во влажную землю и осторожно поднимаю голову. Осматриваюсь. Вроде никого.… Еще немного лежу в таком положении и настороженно прислушиваюсь. Таки никого. Приподнимаюсь и тихо ойкаю. В левую руку что-то впивается острым концом. Рассерженно шиплю, отдергивая ладонь. И удивленно округляю глаза. Приходится сесть, чтоб рассмотреть поподробнее.

Из центра ладони торчит сережка. Красивая. Блестящая. Кажется золотая. Крупный камень, словно прозрачная капля, сверкает в тусклых лучах осеннего солнца. Странно. Несмотря на грязь вокруг, она совсем чистая, будто только что вытащенная из шкатулки с драгоценностями.

Облизываю пересохшие губы. Это явно не бижутерия. Кто мог потерять в лесу такое украшение? Даже мне видно, что это не дешевая побрякушка.

На кончиках пальцев появляется необъяснимый странный зуд. Внутри все щекочет и переворачивается. Никогда такой красоты не видела. И не носила, уж тем более.

Словно завороженная прикладываю к уху сережку. Будто могу себя увидеть в зеркале.

Даже не соображаю что делаю. Не осознаю до конца. А пальцы уже просовывают крючок в дырочку в мочке. И в следующую секунду испуганно замираю.

Сквозь черные стволы деревьев медленно начинает просачиваться густой белесый туман. Липкий, как паутина. Он окутывает меня давящим коконом. Мешает дышать. Мешает видеть. Мешает слышать. Я словно зависаю в пространстве. В странном белом нигде…

Но через мгновение все исчезает. Дышать становится легче. Туман рассеивается. Слух и зрение возвращается.

Не возвращается только лес. Вместо него я каким-то образом оказываюсь в мрачном, тускло освещенном помещении. А над головой звучит восхищенный голос:

– Поразительно! Просто поразительно! Вылитая принцесса Ноэль!

Испуганно вскидываю голову и поворачиваюсь на звук. Мужчина в длинном коричневом балахоне буравит меня заинтересованным взглядом. Словно ученый лабораторную мышь. Но гораздо больше пугает взгляд второго человека. Его карие глаза блестят хищным огнем, словно прожигают насквозь. Да и одет он иначе. В черный бархатный камзол с золотыми галунами, черные брюки и высокие сапоги. Темные, щедро посеребренные сединой волосы, скреплены странным золотым ободком.

– Действительно похожа. Полагаю, вполне сойдет, – изрекает он, пристально рассматривая меня с головы до пят. При этом кривится, словно видит перед собой что-то отвратительное и неприятное.

Растерянно тянусь правой рукой к левому предплечью и, не жалея сил, отчаянно щипаю. Хотя понимаю – это не сон и не бред. Я ударилась коленями, а не головой. И они, между прочим, до сих пор саднят. И джинсы разорваны. На ткани проступили пятна крови. Надеюсь, я сумею их отстирать. Штопать, так уж и быть, не буду, сделаю вид, что это так было. Спасибо современной моде!

– Вы кто? – отвлекаюсь от одежды и снова смотрю на мужчин. – Как я сюда попала?

– Это нужно умыть, причесать и научить всему до завтра… – игнорирует мой вопрос тот самый пугающий мужчина. – Позовете мадам Кану.

– Слушаюсь, ваше величество, – кланяется “балахон”.

Но человек в черном этого даже не видит. Он уже широким шагом спешит покинуть странную комнату.

Я еще перевариваю услышанное. Только-только до меня начинает доходить, что словом “это” назвали меня. Что “балахон” к “черному человеку” обращался “ваше величество”. И что я похожа на какую-то принцессу Ноэль…

Снова тянусь к предплечью. Слишком похоже на бред. Может, я таки ударилась незаметно?

Балахон тоже исчезает за дверью, но сразу же возвращается. Смотрит с любопытством. Обходит по кругу, как музейный экспонат. В груди начинает неприятно покалывать. Нехорошо так. В предчувствии неотвратимой надвигающейся беды.

– Где я? – снова повторяю вопрос. – Что вам от меня нужно?

Меня опять игнорируют. Вместо этого мужчина подается вперед и внезапно хватает меня за подбородок. Второй рукой сдергивает с уха сережку, о которой я уже успела забыть, а затем принимается вертеть в разные стороны мое лицо, еще тщательнее рассматривая.

В первые мгновения настолько удивляюсь подобной бесцеремонности, что позволяю ему это делать. Но спустя мгновенье прихожу в себя и отталкиваю чужую ладонь.

– Уберите руки! – гневно вскрикиваю и отодвигаюсь подальше, насколько это возможно, пока не начинаю ощущать, что вот-вот упаду.

Сижу я на странном мраморном постаменте, напоминающем алтарь. И только сейчас замечаю, что по соседству возвышается точно такой же. А под белым полотном, покрывающим его, смутно угадываются очертания человеческого тела.

Поспешно отвожу глаза. Даже знать не хочу, что или кто там на самом деле.

– Ты гнев свой поумерь, селянка! Тебе оказана великая честь! – хмурит брови балахон.

Снова кидаю взгляд на полотно. Там тоже тот, кому честь оказали?

– Оружие свое отдай! Живо! – приказывает.

Вскидываю удивленный взгляд на балахон. Какое оружие?

– Глухая? Я сказал, доставай оружие из ножен! – начинает гневаться мужчина. – Иначе…