Последняя из страны Лета - Галина Мишарина Страница 6

Задумавшись, я запоздало вспомнила о Йане, и осторожно посмотрела на мужа. Он медленно улыбнулся.

– Ты знаешь причины моей дешевизны.

Он кивнул на матрас рядом с собой.

– Ложись, Нуала.

Всё. Конец. А, точнее, начало. Я не сомневалась, что это будет ужасная ночь, и попыталась оттянуть время:

– Моя подруга когда-то гостила на севере…

– Мне мало сказали о твоём прошлом, – перебил Йан. Он протянул руку и накрутил на палец светлую прядку.

– Они мало что знают – я не разговорчива, – сглотнула я.

– У тебя были мужчины? – вдруг спросил он.

Я сжала зубы, краснея. Он всё равно узнает правду, но как же мне хотелось соврать! Показать себя с худшей стороны, чтобы Йан ушел, оставил меня в покое хотя бы потому, что я неожиданно для себя самой почувствовала к нему притяжение.

– Не было.

– Хм, это странно. Я думал, вардарцы не столь трепетно относятся к сохранению девственности, а ты красива и свободна.

– Я не вардарка, – процедила я. – Мне не нужны ласки без обещаний, или обещания, которые мужчины не выполняют.

– Но здесь все считают иначе, – сказал мужчина. – О тебе многое говорят, Нуала.

Я почувствовала, как в груди задрожало.

– Неужели действительно лгут? Зачем? Завидуют? Ты исключительна, и знаешь это, и служитель утверждал, что имеешь обыкновение отправляться на долгие одинокие прогулки в лес. А в лесу есть поселение…

Я знала, к чему он клонит, и почувствовала, как гнев, подобно горячему облаку, поднимается от груди к губам.

– Я многое слышала о зальмах, Йан! – выхлестнулось наружу досадное. – Говорят, вы глупы, заносчивы, и единственное, что умеете хорошо – это сражаться. Вероятно, на Зальмите также отвратительно, как на пустошах Логва, или на болотах Ихдун…

– Ты не была на моей родине, не видела её, но всё же утверждаешь, что жизнь там тяжела и бессмысленна?

Меня пробрала дрожь от его взгляда.

– Люди говорят одно, а книги – другое… – попробовала извиниться я.

– Зальмиты не прощают трёх вещей: предательства, лжи и когда кто-то оскорбляет их родину, – сказал мужчина вроде спокойно, но взгляд был тяжёлым. – Я бы хотел поверить тебе, но как это возможно, когда против трёх десятков «лгунов» ты со своей правдой одна-одинёшенька? Кто подтвердит, что ты не успела влюбиться, завести любовника, прельстившегося твоей красотой, несмотря на проклятие?

– Можешь не верить! – произнесла я, желая больше всего дать ему пощечину. – Думай, как тебе угодно. Мне всё равно.

– Смотри мне в глаза, Нуала, – спокойно приказал он, и я поджала губы.

– Что наговорили обо мне все эти люди? Что я бегала на свидания с лесными воинами? Хорошо, вот тебе признание: бегала. И у меня их было десять, по меньшей мере!

– Тогда тебе будет совершенно не страшно испытать и меня среди прочих, – кивнул он, и тотчас повалил меня на постель, накрыв своим тяжёлым, твёрдым телом.

Я вздрогнула, подавив отчаянный крик. Нет, только не так!

– Я не…

– Помолчи.

Он попытался поцеловать меня, но я сомкнула губы.

– Теперь будешь изображать жертву?

Он грубо раздвинул мои ноги и задрал сорочку, и я, оцепеневшая от происходящего, крепко зажмурилась. С воином бесполезно бороться – одним ударом он мог лишить меня сознания, и имел на это право по вардарским законам. Я не испытывала ни отвращения, ни гнева – только ледяной ужас обреченной на гибель, очень похожий на тот, что жил в сердце с мгновений смерти моих близких.

Ничего не изменишь. Нужно смириться. Боль всегда будет частью моей жизни. Я ощутила, как он скользнул рукой вниз, и закусила губы, зная, что на нежной мякоти останутся следы зубов. В следующий миг последовала неприятная, резкая боль, и я пискнула от неожиданности, чувствуя, как из глаз брызнули слёзы. Впрочем, было далеко не так больно, как я ожидала, и Йан тотчас отодвинулся, позволив мне отползти в сторону.

Я кинула взгляд на простыни: крови не было.

– Ты не…

– Нет, конечно. Я не насильник. – Он поморщился. – Ты имеешь право сомневаться в моём благородстве, я имею право сомневаться в твоей чистоте, но теперь мы узнали друг друга немного лучше.

Слезы всё ещё текли по щекам, и тело снова обожгла ярость.

– Что ты сделал?

– Всего лишь проверил, как ты реагируешь на прикосновения. Тебе явно было больно принять меня.

– Но ты не раздет…

Я всё поняла и вскочила с постели, дрожащая, униженная и злая. Неужели он всего лишь коснулся меня пальцем?..

– Так нельзя!

– Я не намерен оправдываться, Нуала, – нахмурился Йан. – И не сожалею о том, что сделал. Ложись спать, завтра мы сразу после церемонии уезжаем. – Он перехватил мой взгляд и повторил тяжело и тихо: – Сейчас же ложись рядом со мной.

Я утёрлась, проглотила рыдания, и подошла к постели. Йан откинул одеяло, и мне пришлось, несмотря на клокочущую ярость, устроиться у него под боком. О какой любви могла идти речь после такого? А вдруг я преувеличила свои страдания?

Супруг лежал рядом, но не касался меня. Я слышала, как он глубоко и размеренно дышит. По потолку скользили густые тени, они сталкивались и создавали свой собственный призрачный лес. Я терялась в нём, оплетаемая длинными ветвями, и, несмотря на то, что держали они крепко, всё равно падала, беззвучно крича от страха. Не засну. Мне даже дышать было трудно.

Внезапно Йан вздохнул и поймал меня за плечи, притягивая к себе.

– Напугал?

– М… – только и смогла выдавить я. Начну говорить – тотчас разрыдаюсь.

Йан мягко погладил меня по голове.

– Не бойся. Я не стану приставать к тебе сегодня.

– Давай спать, – сказал он тихо, однако не отпустил меня.

Я понимала, что лучше не сопротивляться, но, как это ни странно, теперь его прикосновения успокаивали. Мне даже удалось расслабиться, и тело отяжелело в непривычно плотных мужских объятиях.

Я поднялась, осмотрев на всякий случай постель. Казалось бы, Йан просто не мог в нашу первую ночь вести себя смирно, однако всё говорило о том, что я ещё девушка, и это удивляло.

Узнав, что я чиста, он уснул. Почему? Не хотел меня? Жалел? Сердился? Или всего лишь устал? Я не могла решить, что хуже. Самым правильным было одеться, и я предпочла платье для торжественных случаев из серебряного бархата. Этот наряд предстояло оставить здесь, ведь он был собственностью города. Надену в последний раз – и распрощаюсь. Вот если бы мои родные были живы, я бы могла, подобно Фрэн, получить несколько платьев навсегда... Впрочем, это ни к чему. Вряд ли на севере они мне понадобятся.