Реконструктор - Александр Конторович Страница 6

«…Руку неправильно держишь! Не в сторону затвор тяни, а ладонь к цевью прижимай! Пусть она у тебя вдоль винтовки скользит, тогда увод от цели минимальный будет. И стволом не маши, это не коса…»

А это откуда?

Не помню…

Перед глазами что-то белое. Несколько минут тупо пялюсь туда и только потом соображаю – потолок! Стало быть, если повернуть голову, то увижу стену? Попробуем…

Да, стена тут имеется. И потолок не очень-то высокий. А из стены торчат какие-то деревяшки. Это… черт, не помню, как это называется.

– Oh! Erholt? [7]

– Nicht wirklich… [8]– срывается у меня с языка. Да, я пришел (приполз?) в себя. Хотя и не уверен в этом окончательно.

В поле зрения появляется мужик в белом халате. Лет сорок. На носу очки в круглой оправе.

– Ihnen sagen? [9]

Могу ли я говорить? Ну… отвечал же только что?

– Ja… Was ist passiert? [10]

Хорошо бы узнать, что же стряслось, наконец?

– Ihr Kolonne kam unter eine Bombe. Du hast Glück, erwischte einfach! [11]

Ага, под бомбы мы попали. Мы – это кто? Легко отделался? Ну это еще как сказать – ног и рук не чувствую совсем. Пробую пошевелить пальцами правой руки – есть! Левой… опа, в плечо отдается! Стало быть, туда прилетело. Ноги – тут хуже, болят обе. Не ходок…

– Hetzen Sie nicht, Grenadier! Herr Gott gab dir das Leben, nicht in Sie haben es verloren, fallen aus dem Bett! [12]

Нет, спешить я не собираюсь, тут дядька прав. И падать с кровати тоже не хочу. Вполне разделяю оптимизм собеседника относительно Всевышнего и не собираюсь его разочаровывать. Кого? Да их обоих! И Господа Бога, и своего собеседника.

– Gut! Hinlegen und an stärke gewinnen! Ich werde dir den Hauptarzt berichten [13].

Ладно, лежать так лежать. Последую совету и стану набираться сил. А там и главный врач удостоит меня своим визитом…

Но сей уважаемый дядя, судя по всему, был занят и навестить меня не спешил. Вместо этого в палату подселили еще двоих пациентов, благо в сознание я пришел и полного покоя больше не требовалось. Комнатка оказалась небольшой, а то впихнули бы и четвертого.

Одним из подселенных оказался говорливый башенный стрелок-танкист Вилли Баум. Он так представился сразу, стоило санитарам затащить его носилки в палату.

– Hallo, Kameraden! Ich bin Pech Willi! [14]

– Warum Mann? [15]

– Im zwei Jahre Dienst bin ich ins Krankenhaus zu dritten mal?.. [16]

Хм, надо же – Невезучий Вилли! За два года загреметь в госпиталь трижды – тут кто угодно станет в затылке чесать… понимаю этого парня.

Первый раз его придавило танком при погрузке – лопнул трос, и тяжелая машина качнулась вбок. Итог – месяц на больничной койке.

Второй раз повезло совсем уж невероятно – снаряд пробил броню и отправил на тот свет почти весь экипаж. Посчастливилось только Бауму – получил ранение в ногу.

И в этот раз он отделался от костлявой просто чудом – успел выбраться из горящего танка, оставив за спиной троих покойников. Слегка обгорел – ноги, малость оглох, но жизнерадостности не утратил.

Беседуя с ним, я все время пытался вспомнить хоть что-нибудь о себе. Безрезультатно. Окружающие говорили, что в моей речи слышен баварский диалект. Я не спорил – им виднее, они-то памяти не теряли. Первое время я говорил мало, с трудом подбирая слова, потом освоился, голова заработала лучше. Так что больше не приходилось напрягать голову, подыскивая нужное.

По моей просьбе санитар принес форму, в которой меня нашли. Точнее – ее остатки. Брюки превратились в рваные тряпки еще при перевязке. Оставались китель и шинель. Принесли китель. Перебирая в руках зажигалку, складной саперный резак (отчего-то я знал, что это именно он) и прочие немудрящие предметы, я силился натолкнуть себя на воспоминания. Окружающие были уверены в том, что я солдат, точнее, гренадер. Что это значило в моем положении, неизвестно. Осторожно расспрашивая санитаров, я узнал, что меня вместе с двумя десятками таких же пострадавших привезли с какой-то железнодорожной станции. На нее совершили налет бомбардировщики красных и перемешали там с землей около батальона пехоты и с десяток танков. Меня обнаружили около воронки и поначалу собирались оттащить к похоронной команде. Однако вовремя оживший «покойник» что-то прохрипел, и унтер-офицер, командовавший спасательными работами, распорядился отнести ожившего к медикам.

И теперь я лежу на узкой больничной койке и ломаю голову над своим прошлым.

Третий обитатель нашей палаты появился в ней на второй день, к вечеру. Уже немолодой, в годах, дядька, он был ранен в ногу во время обстрела колонны какими-то бандитами из кустов. Гюнтер Шульц (так звали этого третьего) прошел уже три войны, а ранен был впервые. Услышав об этом, Баум совсем расстроился:

– Везет же людям! – Он с досадой отвернулся к стене.

– Не переживай! – успокоил я его. – Наоборот, ты у нас везучий – кто сказал обратное? Тебя ранило уже трижды – и каждый раз незначительно! Посуди сам! Много ли шансов уцелеть под сорвавшимся танком? А взрыв снаряда внутри машины – это ли не чудо? Ты же уцелел, в то время как все прочие погибли! Так ведь?

Речь моя стала уже вполне связной, и окружающим больше не приходилось напрягать голову, пытаясь меня понять.

– Ты так думаешь, Макс?

– Да ты спроси кого угодно!

Меня уже зовут Максом, это имя – пока единственное, что всплыло из глубин моей уснувшей памяти…

Впрочем, и на нашей улице случился праздник – так долго ожидаемый главврач наконец-то снизошел до посещения нашей палаты.

Штабсарцт Магнус Фогель оказался худощавым пожилым человеком с неприязненным выражением на холеном лице. Хотя, если верить рассказам санитаров, специалистом он был превосходным. Что называется – от Бога! Но, глядя на него, в эти рассказы не очень-то верилось…