Битва за Свет - Антон Волков Страница 6

– Дядя Миш, чё случилось, Вы живы-здоровы? – поинтересовался я.

– Да жив я, – буркнул сосед и, встав со снега и подняв шапку, подошёл к своей машине, у которой отчаянно ревела сигнализация. – Спасибо, мужики! Эх, сука, где мои семнадцать лет? Здоровый, падла, поколотил меня. – Дядя Миша приложил кусок снега к рассечённой брови.

Рядом с машиной валялась опрокинутая канистра, из которой вытекло несколько литров бензина.

– Бензин, гад, сливал! У меня брелок сигнализации запищал, я и выскочил разбираться, в чём дело. В темноте-то из окна не разглядел, что происходит.

Я поднялся домой и лёг спать, рассказав Дашке о случившемся. Я был очень рад тому, что моя машина с полным баком, который я залил по счастливой случайности за день до катастрофы, стояла в гараже за очень надёжными замками… Утром мы нафильтровали воды из пополненных вчера запасов в ванной. Из еды у нас оставались несколько пачек быстрорастворимых каш, прозорливо купленных до энергетической катастрофы для употребления их на завтраки, пачка пельменей, кое-какой полузаплесневелый хлеб, варенье, несколько яблок и ещё какая-то мелочь вроде сушек. Магазины не работали. Вчера-позавчера в нашем, по крайней мере, районе были первые случаи мародёрства. Тоже ночами кто-то взламывал двери и выносил провиант. Приезжала снова МЧСовская машина, к которой тут же сбежались толпы народу с близлежащих домов и почти начали её штурмовать. Из криков в толпе самыми частыми были: «Когда это закончится?», «Когда дадут электричество?», «Дайте пожрать». МЧСники, не выходя из машины, всё по тому же матюгальнику успокаивали бунтующие толпы. Обещали, что завтра по такому-то адресу приедут цистерны с питьевой водой, а также, что в здании управы района МЧС начнёт в порядке очереди раздавать талоны на хлеб и тушёнку. Назвали адрес и время. Я всё это наблюдал через окно. Опять у меня в горле пересохло: очень ситуация напоминала описание Ленинградской блокады времён Великой Отечественной войны. Страшно стало…

Вечером к нам в дверь постучали. Это был Андрей. По выражению его лица, уже с порога, я понял, что он чем-то очень сильно встревожен.

– Шталенков на служебной машине приезжал, – сняв пальто начал рассказывать он. – Говорит, что на днях введут чрезвычайное положение, ведь такое начнётся… Да уже началось: магазины разгромлены, бензин у многих по ночам сливают и даже уже по квартирам лазить начали, если хозяев нету…

– Знаю-знаю, в нашем подъезде только вчера ночью три хаты обчистили. В основном, что из еды было унесли, ну и, конечно, золото, деньги, в общем, всё ценное, что только нашли. Соседка с девятого этажа рассказала. Они с мужем в соседний район ходили к старикам своим, там и ночевать оставались. Сегодня утром вернулись – дверь не заперта, хотя запирали перед уходом. Так жалко их, я им кашек отдал немного, а то у них совсем жрать теперь нечего.

– Твари! – огрызнулся Андрей. – И ведь даже если услышишь ночью, что дверь у кого-то ломают, не сунешься. Пырнут в темноте – не пикнешь!

– Да. И милицию, как в старые добрые, не вызовешь! – согласился я.

Потом мы втроём сидели на кухне, всё также при одной-единственной свече. Обсуждали примерные планы на ближайшее будущее.

– На вот, – Андрей достал из кармана брюк и протянул мне несколько каких-то бумажечек, по размеру напоминающих денежные купюры, – это талоны на еду. Шталенков привёз мне 50 штук. Один талон – буханка хлеба, банка тушёнки. В здании управы нашего района их отоваривать можно два раза в неделю: во вторник и пятницу с тринадцати до пятнадцати. Адрес знаешь?

– Знаю… Спасибо тебе большое! И дяде Диме передай. А где их получают, талоны эти, ежели не по блату? – поинтересовался я.

– Да там же, в управе, только с торца. По паспорту выдают пять талонов на неделю. Кстати, МВД взяло под контроль все крупные гипермаркеты, продуктовые склады, короче говоря, все большие «залежи» провианта. Шталенков рассказал. День и ночь грузят съестное, да и несъестное тоже, в ЗИЛы и свозят куда-то. В общем, стратегические запасы формируют на ближайшее время.

– Понятно. Выходит, как тушёнку с хлебом сожрут, начнут выдавать круассаны с кока-колой?! – засмеялся я.

Андрей с Дашкой тоже захохотали.

– Эххх, смешно, да не до смеху… – уже серьёзным тоном произнёс я. – Новый год скоро, а тут и не знаешь, дотянешь или нет.

– Ну, не кисни, не кисни! – Дашка взяла меня за руку. – Где наша не пропадала! Встретим Новый год с размахом; у нас бутылка виски нетронутая стоит, помнишь? Мандаринов с оливье, конечно, не предложу, но у нас в пакете за окном ещё кусок мяса замороженный висит! Костерок тут разведём и зажарим… Андрюха! – Даша хлопнула Андрея по плечу: – Ты приглашён, чувак!

Мне как-то стало полегче на душе оттого, что Дашка, казалось бы, не имеющая поводов не впадать в отчаяние, так бодро и весело шутила и не позволяла мне провалиться в бездну мыслей о безысходности нашего положения. «Нашего» – не нас троих, а в глобальном смысле. Что будет через неделю? Месяц? Все перегрызут друг друга за воду, за кусок хлеба? Перенаселённый мегаполис, в одночасье отброшенный на несколько веков назад в своём развитии, уже не представлял собой манящий уровнем своей жизни высокоразвитый город, а, напротив, превращался во всё более опасное и безнадёжное место.

Дашенька была для меня верной опорой во всём, в трудную минуту она как никто другой вселяла в меня веру в светлое (и в прямом, и в переносном смысле) будущее, помогая держаться на плаву.

19.12.2014, пятница.

Утром приезжала машина МЧС. Объявили о введении в России чрезвычайного положения и комендантского часа. Запрещалось появляться на улицах после девяти вечера. По улицам, по мере возможности, будут ездить патрульные машины с прожекторами на крышах. Военные будут уполномочены стрелять на поражение в тех, кто будет проявлять признаки мародёрства, остальных будут задерживать до выяснения обстоятельств.

Мы с Дашкой с тех пор, как всё произошло, ни разу не отходили от дома дальше, чем на квартал (до Андрюхиного дома). Сегодня нам было позарез необходимо сходить до управы, чтобы отоварить талоны, – продукты у нас дома, кроме припасённого к Новому году куску мяса, подошли к концу. От нас до управы ходу было километра три. Слава Богу, температура за бортом немного повысилась – было минус восемь градусов.

Честно признаться, отходить из дома на столь дальнее по нынешним меркам расстояние было как-то боязно. И, хотя из продуктов взять у нас в квартире было почти нечего, да и в светлое время суток грабили редко, всё равно было страшно, что кто-то может посягнуть на наш оплот, наше убежище. «Могут украсть оставшиеся свечи, кусок мяса для Нового года или просто разломать замок на входной двери, а другого у нас нет…» и тому подобные мысли терзали меня. Но идти за хлебом и консервами было необходимо.

…Возле управы, по периметру, стояли милиционеры с автоматами. Всего человек тридцать. Такие меры безопасности, по всей видимости, были предприняты с целью не допустить беспорядков в очереди и, самое главное, попыток граждан проникнуть в здание и растащить запасы продовольствия. Из здания управы по громкой связи слышались призывы не толпиться, придерживаться очереди.