Декоративка - Агата Грин Страница 6

— Сбита, медово питье, — пояснил Зен.

— Медово питье, — повторила я, обрадовавшись знакомым словам.

— Кова, — улыбнулся он, забавляясь моим видом.

Я решила попытать удачи и, указав рукой на свои ноги, сказала на русском:

— Больно. Развяжи. Я не убегу, клянусь.

— Клянешь? — произнес он, так же, как и я, выцепив знакомое слово, и заговорил на своем. К сожалению, ничего больше из его речи я не поняла. Заметив непонимание на моем лице, он замолчал, но выражение его лица стало задумчивым.

Я снова оглядела его одежду и обувь; за голенищем сапога виднелась рукоять кинжала. Чем внимательнее я изучала Зена, тем внимательнее он изучал меня. Смутившись, я отвернулась от него, потрогала бокал. Глиняный, большой… Ронять такой не рекомендуется. Я не знала, что еще делать, что говорить, и некоторое время просто молчала.

Однако мочевой пузырь настойчиво намекал, что пора бы и в кустики сходить, так что молчание пришлось прервать.

— Хочу в туалет, — сказала я Зену. Он не понял, естественно. — Надо сходить по малой нужде. Помочиться. Отлить. Понимаешь?

Конечно же, он все равно ничего не понял. Тогда я указала руками на низ живота, а потом на дверь. Ноль реакции. Чтобы ускорить понимание, я снова указала на низ живота, сымитировала соответствующие звуки и оглянулась на дверь.

Теперь он понял. Строго что-то сказав (угроза?), он склонился и стал развязывать веревку на моих ногах. Я быстро глянула на глиняный бокал, борясь с опасным импульсом взять его да бахнуть по макушке этого желтоглазого. В нападении смысла нет, только себе хуже сделаю. Разве что можно душу отвести, причинив ему боль, но и это глупость.

Зен освободил мои ноги и накинул веревку мне на шею.

Я подавила желание отстраниться и, сжав зубы, выждала, пока он обвяжет ее вокруг шеи и возьмется за свободный конец. Я поднялась и, переступив через лавку, пошла к двери. Зен опередил меня, сам открыл дверь, тихо, чтобы не потревожить спящих, и вывел меня наружу, за угол дома.

Лес сердито шумел, все еще накрапывал дождь, густая темнота обступала… Зрение у меня ни к черту, даже в линзах не очень хорошо вижу, тем более в темноте. Я отошла от Зена, насколько позволяла веревка, и, перебарывая стыдливость, спустила джоггеры и трусы.

Сделав дело, я поднялась, очень быстро натянула белье и штаны и пошла к Зену. Нога заскользила на чем-то, я потеряла равновесие. Прежде чем я успела испугаться, желтоглазый меня поймал, и я ощутила на животе его шершавые горячие пальцы.

Видимо, когда он меня поймал, его руки попали мне под куртку, а свитер предательски задрался. Я встала устойчивее, уткнулась руками в грудь Зена, чтобы он от меня отцепился… но он не отцепился, и хватка его рук на моей талии только усилилась.

Возмущение застряло у меня в горле; я замерла, понимая, что в напряжении Зена, в его хватке нет ничего хорошего. Его руки поползли выше, к груди, с силой оглаживая мою кожу, а дыхание стало тяжелым.

Он притянул меня к себе, схватился руками за спортивный топ… Сама не зная, почему, я не могла сопротивляться, только цепенела и задыхалась от страха, комком забивающего горло.

— Ни! — раздалось вдруг резко. — Ни, Зен! Сета мэза — сберег ов Хаун!

Зен злобно выругался себе под нос и, убрав руки, оттолкнул меня. Повернувшись лицом к хозяину дома, вышедшему из леса вместе с волком, чьи глазищи полыхали желтью в темноте, он быстро сказал ему что-то и пошел в дом, уже не заботясь, поспеваю я за ним или нет, и не натянута ли веревка.

Я снова споткнулась, но не упала, и, придерживая рукой веревку, вошла в дом.

Пусть сейчас ночь, и до утра еще далеко, после такого я точно не смогу заснуть.