Нежеланная. Книга вторая. Панна и Смерть - Маша Моран Страница 6

– Лютовид… Лютовид…

Она шептала его имя, как молитву Созидателю, звала на помощь. Но он не приходил. И уже не придёт… Она это поняла, когда Грас сорвал остатки платья и перевернул её на спину.

– Это что ещё такое?

Он схватил атаманово кольцо и попытался сорвать со шнурка. Мельца не понимала, откуда взялись силы. Она нащупала обронённый кинжал и крепко сжала, подавшись Грасу навстречу. Кольцо она ему не отдаст. Ни за что!

Но, похоже, атаман оставил ей защитника вместо себя. Мельца не поняла, что произошло, когда аптекарь внезапно громко закричал и прижал к груди руку, которой сжимал кольцо. Она пыталась подняться на ноги, не выпуская Граса из виду. Кольцо раскачивалось на шнурке, и Мельца сжала его, питаясь силой и уверенностью. Вот только там был лишь камень-сердце в серебряной оправе. Змея не было.

– Сними его, сука! Сними!

Грас метнулся к ней, взмахнув рукой. Мельца вскрикнула от ужаса. Его ладонь обвивала небольшая серебряная змейка, которая светилась, словно раскалённая. Она с дикой скоростью опутывала кольцами толстую руку, её тело стремительно удлинялось. Там, где змеиный скелет касался мужской кожи, оставались алые волдыри. Мельца удобнее сжала Немого Убийцу. Она не промахнётся. Нет! Перережет этому ублюдку глотку. Она замахнулась, но Грас её опередил. Сбил с ног, и Мельца полетела прямо в холодную озёрную воду. Прозрачная гладь жадно сомкнулась над ней, лишая возможности дышать.

Мельца раскрыла рот, рванулась вверх, но обожжённой рукой Грас вдавил её в илистое дно.

Она забилась, стараясь скинуть с себя тяжёлое тело, вдохнуть хоть немного воздуха. Грас пытался втиснуться между её ног, сжимая ладони на её шее. Взметнув руку, в которой всё ещё был зажат Немой Убийца, Мельца вслепую взмахнула кинжалом. Он ведь должен достигнуть цели. Должен! Внезапно аптекарь её отпустил, и Мельца с громким хрипом вырвалась из-под воды. Перед глазами плыло, но ей удалось рассмотреть удивлённое лицо Граса – его мерзкую рожу пересекала длинная кровавая дорожка. Она располосовала его губы, и казалось, что их не две, а четыре. Правый глаз затёк кровью – его даже не было видно. Наверное, боль пришла не сразу, потому что сначала он просто стоял, смотрел на неё и молчал. И лишь спустя несколько секунд противно заверещал и бросился к ней. Мельца успела отпрыгнуть. Но этого оказалось недостаточно. Живот кольнуло болью, которая вспыхнула огнём и разлилась по всему телу. Она опустила глаза и увидела обожжённую, покрытую волдырями руку, которая крепко сжимала грязную рукоять. Грас выдернул нож из её живота и с диким оскалом всадил тупое лезвие ещё раз. Мельца с трудом втянула в себя влажный воздух, надеясь, что он будет пахнуть ворожейником. Но он пах лишь сыростью и землёй. Она упала в холодную воду бурлящего озера. Перед глазами прозрачными адамантами мелькали дождевые капли, и только серое, как атамановы глаза, небо, оставалось неподвижным. Она вспомнила его пылающий огнём взгляд и горячее обжигающее дыхание. Даже воспоминание о Лютовиде согревало. Он просил дождаться, а она не смогла…

Маленький серебряный змей соскользнул с руки убийцы и упал в холодную траву. Его тонкое тело немыслимо извивалось в стремлении быть со своей новой хозяйкой. Скользнув в воду, змей добрался до той, кому теперь навечно принадлежало атаманово сердце, взобрался на покрытый ранами живот и свернулся клубочком вокруг чёрного адаманта. Камень загорелся и начал пульсировать, как настоящее человеческое сердце. Он бился, разгораясь всё жарче, в отчаянной попытке прогнать холод и согреть свою владелицу.

* * *

Смерть собирал подати. Он парил над спящими домами, бродил по притаившимся лесам и придирчиво осматривал шепчущие воды. Его унылая свита безропотно таскалась следом, раздражая своим бесцветьем. Да и сам он всё больше походил на умертвие. Ссыхалась и истлевала кожа, редели волосы, безжалостно скрипели кости, и даже один глаз покинул глазницу. Ну, ничего. Уже совсем скоро явится в этот мир Осень-Туманница – его пора. Начало увядания. Тогда он скинет старый прохудившийся плащ и ляжет во влажную, пропитанную дождями землю. А с приходом нового рассвета восстанет из своей могилы. Кожа его будет соткана из лунного света, глазами станут осенние звёзды, багряной листвой окрасятся губы. Пауки сплетут сияющую паутину для волос, и туман поделится белоснежным саваном. Неслышно он будет ступать по умирающей земле, и там, где пройдёт, раскинется мох. Мёртвая челядь напоит его росой, собранной с последних зелёных трав.

Он будет прекрасен и совершенен. И никто не сможет противиться этой красоте. Мужчины будут завидовать его стати и мощи, а женщины вожделеть его хладное тело. Они пойдут с ним в Мёртвое царство, чтобы пить из хрусталя сдобренную специями кровь и угощаться покрытыми гнилью и плесенью яствами. Он сам будет играть на своей чудесной флейте, а подданные пустятся в пляс и сложат песни о его милости.

Ну а пока он с каждым днём становится всё безобразнее и уродливее. Глупые люди боятся идти с ним, страшась неприглядного облика. И ему приходится с остервенением оголодавшего зверя бросаться на добычу, не уговорами, так угрозами заставляя идти следом.

Вот и сейчас он рыскал по спящим землям, собирая причитающееся ему по праву. Заслышав стон, который звучал даже слаще его чарующей флейты, Смерть устремился к источнику. От реки пахло болью и кровью – пьянящая смесь. Озаряя хмурую ночь сиянием, Смерть нашёл свою прекрасную добычу. О, как же хороша она была! Как желанна. Волосы – точно червлёное серебро. Кожа – тончайший фарфор. Губы – Смерть уже видел, сколько поцелуев они ему подарят. Знатная невеста попадёт в Мёртвое царство. Но что-то знакомое было в пышных соблазнительных изгибах. Чёрной тучей он навис над утопленницей и всмотрелся. Ба! Да это же зазноба его верного атамана. Прям и тянет её в Мёртвое царство – неохота, видать, на Белом Свете жить-поживать.

– Что ж ты, Лютовид, плохо стараешься? Атаман из тебя хороший, а любовник, видать – никакой, раз девица твоя второй раз ко мне сбегает…

Задумчивый шёпот Смерти не нарушил ни быстрое течение холодных вод, ни сплетни листвы над головой. Даже Ветер не остановился посмеяться над его шуткой, а деловито полетел дальше – разносить семена да подгонять облака.

– Забрал бы я тебя с собой, да атаману пообещал век тебя не трогать, панна. Жить тебе придётся. На Белом Свете время коротать, а в не в моих хоромах.

Полюбовавшись напоследок серебристыми прядями, Смерть взмыл над лесом. Свита послушно последовала за ним. Остаток ночи ему предстояло голодным волком рыскать по своей вотчине, искать слуг верных. Столько забот, что о панне он сразу же и позабыл.