Власть холодного железа - Патриция Бриггз Страница 59

— Коллекция исчезла, — ответила я. — Возможно, за ней послал малый народ, а может, кто-то другой услышал рассказы О'Доннелла и поверил в них. Я разведала бы больше, если бы знала, что у него было. Можешь составить для меня список того, что помнишь?

— Пожалуй, — ответил он. — Я видел ее всего раз. Что, если я постараюсь все это записать, и мы вечером посмотрим?

Я вспомнила, что позвонила ему, чтобы отменить ужин.

Но он не дал мне возможности ничего сказать.

— Если у меня будет целый день на размышления, я вспомню все. В колледже увижусь с Остином: мы обычно вместе обедаем. Он тоже видел коллекцию О'Доннелла, а он хорошо рисует. — Тим печально рассмеялся. — Да, знаю. Приятная внешность, ум да еще талантлив. Он может все. Не будь он таким славным, я бы его возненавидел.

— Рисунки — это было бы замечательно, — сказала я. Можно будет сравнить их с иллюстрациями в книге приятеля Теда. — Только не забудь, что это опасно.

— Не забуду. До вечера.

Я повесила трубку.

Надо позвонить Адаму и сказать, что я делаю. Я набрала первые цифры и повесила трубку. Легче получить прощение, чем разрешение… да ведь никакое разрешение мне не нужно. Получить список украденного О'Доннеллом — достаточно важная причина, чтобы Адам понял, зачем я пошла домой к Тиму. Он может рассердиться, но больно ему не будет.

А рассерженный Адам — страшное зрелище. Неужели я такая испорченная, что наслаждаюсь этим?

Смеясь про себя, я отправилась на работу.

На этот раз дверь открыл сам Тим. В доме пахло чесноком, орегано, базиликом и свежим хлебом.

— Привет, — сказала я. — Прости за опоздание. Долго вычищала грязь из-под ногтей. — После работы я прихватила Габриэля, цепи и на своем «Ванагоне» перетащила домой «кролика». Это заняло больше времени, чем я ожидала. — Забыла спросить, что принести, поэтому купила по дороге шоколада на десерт.

Он взял бумажный пакет и улыбнулся.

— Ничего не нужно было приносить, но шоколад — это…

Я вздохнула.

— Да, девчачье угощение, знаю.

Его улыбка стала еще шире.

— Я хотел сказать: шоколад — это всегда хорошо. Заходи.

Он провел меня через дом на кухню, где я увидела миску с салатом «Цезарь».

— Мне нравится твоя кухня.

Казалось, в доме только у этого помещения есть индивидуальность. Я ожидала увидеть дубовые шкафы и гранитные крышки столов и стоек и насчет крышек оказалась права. Но шкафы были из вишневого дерева и резко контрастировали с темно-серыми стойками. Ничего слишком бросающегося в глаза, но не скучно.

Он, нахмурившись, осмотрелся.

— Ты считаешь, ничего? Моя невеста — бывшая невеста — говорила, что мне для кухни нужен декоратор.

— Очень приятная кухня, — заверила я.

Прозвенел звонок, Тим открыл дверцу СВЧ-печки и вытащил небольшую пиццу. Мой таймер гудит, как рассерженная пчела.

Запах пиццы погасил мою зависть к его печке.

— Замечательно пахнет, — сказала я и закрыла глаза, чтобы лучше принюхаться.

От комплимента он покраснел, положил пиццу на каменный кружок и быстро разрезал.

— Бери салат и пошли есть.

Я послушно взяла деревянную чашку с зеленью и пошла за ним по дому.

— Это столовая, — сказал он без необходимости: большой стол красного дерева говорил сам за себя. — Но один или с немногими друзьями я ем здесь.

«Здесь» оказалось маленькой круглой комнатой с окнами со всех сторон. Форма у комнаты была необычная, но это смягчали бежевые плитки и жалюзи. Архитектор дома опечалился бы, узнав, что его шедевр убит безвкусной меблировкой и скукой.

Тим поставил пиццу на маленький дубовый стол и поднял жалюзи на окнах. Стал виден задний двор.

— Большую часть времени я держу окна зашторенными, иначе тут становится, как в печи, — сказал он. — Наверно, зимой тут хорошо.

Он уже накрыл стол, и посуда, как и кухня, заставила меня удивиться. Глиняные тарелки ручной работы не сочетались ни по размеру, ни по цвету, но каким-то образом дополняли друг друга, так же как самодельные глиняные кружки с крышками. Его кружка оказалась синей, с потрескавшейся глазурью по краю, а моя — коричневой и древней на вид. На столе стоял кувшин, но Тим уже наполнил чашки.

Я вспомнила дом Адама: пользуется ли он там посудой бывшей жены, как Тим — тем, что подобрала его бывшая невеста или декоратор?

— Садись, садись, — сказал он, подавая мне пример. Он положил на мою тарелку кусок пиццы, но позволил самой набрать салата и взять большой кусок непонятного яства с печеной грушей.

Я осторожно отпила из кружки.

— Что это? — спросила я. Напиток не алкогольный, что меня удивило, но сладкий и терпкий.

Он улыбнулся.

— Это тайна, но, может, после ужина покажу, как его готовить.

Я снова отпила.

— Да, пожалуйста.

— Я заметил, ты хромаешь.

Я улыбнулась.

— Наступила на стекло. Ничего опасного.

Мы замолчали и с аппетитом занялись едой.

— Расскажи мне о своем друге, — сказал он, жуя. — О том, кого полиция считает убийцей О'Доннелла.

— Это ворчливый суетливый старик, — ответила я, — которого я люблю. — Груши были покрыты коричневой сахарной глазурью. Я думала, они будут сладкими, но они оказались терпкими и таяли во рту. — М-м-м. Очень вкусно. Сейчас он сердит на меня за то, что я влезла в это расследование. — Я сделала большой глоток. — Или считает расследование опасным и думает, что если я увижу, как он зол, то откажусь от расследования. — Зи прав, я слишком много болтаю. Пора перевести разговор на Тима. — Знаешь, я думала, ты рассердишься на меня, когда узнаешь, что у меня была тайная причина прийти на вашу встречу.

— Я всегда хотел быть частным сыщиком, — признался Тим. Он доел и добродушно следил за мной. — Может, если бы О'Доннелл мне нравился, я бы злился больше.

— Ты составил список?

— А как же, — солгал он.

Я посмотрела на него и положила вилку. Я не так хорошо чую ложь, как волки. Может, я ошиблась? Странно было бы лгать по такому поводу.

— Ты уверен, что Остин никому ничего не скажет?

Он кивнул, и его улыбка стала шире.

— Остин ни с кем говорить не будет. Доедай груши, Мерси.

Я съела еще два куска, прежде чем поняла: что-то неладно. Может, если бы мне не пришлось бороться с такого же рода принуждением со стороны Адама, я вообще бы ничего не заметила. Я глубоко вдохнула и сосредоточилась, но не учуяла никакой магии.