Крисп Видесский - Гарри Тертлдав Страница 58

— Воистину так, — пробормотал Крисп. Дара кивнула. Над собравшейся в храме толпой пронесся шепот.

— Легко понять, — продолжал Пирр, — где есть добро, а где зло, пока мы имеем дело с Арвашем Черным Плащом и его жестокими дикарями. Если бы только темный бог не принимал обличий более искусительных! Но Скотос коварен и лжив, и неустанно стремится он обманом порабощать тех, кто полагает себя праведниками, в то время как тропа ведет их в вечный лед! Что скажем мы, к примеру, — голос патриарха наполнился презрением, — о тех священнослужителях, а порой и иерархах, что лжесвидетельствуют в свою пользу, или покрывают грехи паствы, или способствуют покрывающим грехи паствы?

— Опять он бичует Гнатия, — заметила Дара.

— Верно, — ответил Крисп. — Беда в том, что вместе с Гнатием он бичует и всех священников в городе, которые не занимаются круглосуточным умерщвлением плоти. А я ему приказывал с этим покончить! — Теперь ему хотелось оказаться внизу, у алтаря. Он бы в праведном гневе отстранил патриарха от должности на месте — вот скандал был бы! Крисп усмехнулся при этой мысли.

Улыбка тут же сбежала с его лица.

— Что скажем мы, — говорил Пирр, — о тех, кто закрывает глаза на святые слова Фоса? Богом благим и премудрым свидетельствую: такой человек не заслуживает более сана. Он как зверь дикий, подлый обманщик, грешник и еретик; не более, чем продажная девка, имеет он право носить синюю рясу! Вечно суждено ему корчиться в страшных муках хлада у ног его истинного повелителя — Скотоса! Слезы раскаяния примерзнут к его щекам — и кто скажет, что он не заслужил своей судьбы?

Казалось, что подобная перспектива патриарха радует.

— Потому-то мы и изгоняем маловеров из клира. Ибо оступившийся священнослужитель не только себя предает в когти Скотоса, но и души паствы своей обрекает на вечный лед. Потому дважды проклят и дважды проклинаем скудный верой иерарх, каковой недостоин и жить на этом свете, а не проповедовать.

Одобрительный гул, поднявшийся под купол Собора, Криспу очень не понравился. Богословские раздоры служили горожанам хлебом и вином. Пирр мог обещать пользоваться принципом икономии, но сдержать обещание ему не давала натура прирожденного спорщика.

— Придется от него избавиться, — произнес Крисп вслух, и сам скривился. Пирр помог ему, когда Крисп только явился в город. По зову некоего мистического видения настоятель отвел его к Яковизию, начав тем самым череду событий, приведших Криспа на трон. Но теперь, когда корона оказалась у Криспа на голове, он не мог терпеть рядом патриарха, стремящегося поставить город с ног на голову.

— И кем ты его заменишь? — осведомилась Дара.

Крисп покачал головой. Ответа у него не было.

— Покидая сей Собор и возвращаясь в мир, возвысьте же голоса в молитве за Автократора видессиан, дабы привел он нас к победе над всеми врагами империи.

Криспу стало совсем противно. Пирр оставался его верным сторонником. Но одновременно он сам угрожал империи. Как ни пытался Крисп сказать ему это, Пирр не слышал — вернее, отказывался слышать. И как только Крисп найдет ему подходящую замену, фанатичный священник вернется в свой монастырь.

Собравшиеся в последний раз прочли символ веры.

— Сим заканчиваю службу, — провозгласил Пирр. — Идите, и да осияет вас свет Фоса ныне и присно.

— Да будет так, — отозвался зал.

Собравшиеся поднялись и двинулись в притвор, к выходу.

Крисп с Дарой тоже поднялись, и халогаи позади них вышли из транса. Один из них прошептал что-то второму на своем языке.

Тот начал было ухмыляться, но, заметив, что император смотрит на него, принял суровый вид. «Посмеиваются над богослужением», подумал Крисп. Он искренне желал, чтобы халогаи узрели святой свет Фоса, но Автократор, слишком ревностно насаждавший свою веру, мог остаться и вовсе без телохранителей.

По лестнице халогаи спускались перед императорской четой. При приближении Криспа толпившиеся в притворе кланялись земно.

Падать ниц в храме Фоса, предвечного владыки, не дозволялось.

Сопровождаемые телохранителями, Крисп и Дара вышли на площадь.

Старший носильщик с поклоном распахнул перед Дарой дверцу паланкина. Нарвикка придержал Прогресса, и Крисп уже сунул ногу в стремя, когда невдалеке кто-то заорал:

— Ты за своим распутным проповедником в лед пойдешь!

— Это ты пойдешь в лед, Блеммий, за то, что поносишь достойных людей! — ответил кто-то.

— Лжец! — взвыл Блеммий.

— Кто тут лжец?!

Кулак со смачным хлюпаньем врезался в чью-то физиономию. Через секунду толпа по всей площади визжала, ругалась и молотила друг друга чем придется. Тусклое зимнее солнце блеснуло на лезвии ножа. «Выкопаем кости Пирра!», — заревел кто-то. По спине у Криспа побежали мурашки, не имевшие ничего общего с морозом, то был призыв к открытому бунту.

Мимо его головы просвистел камень. Еще один стукнул о паланкин Дары; та приглушенно вскрикнула.

Крисп вскочил в седло.

— Дай сюда топор! — рявкнул он Нарвикке. Халогай глянул на него и отдал секиру. — Хорошо! Ты, ты, ты и ты, — он указал на четверых телохранителей, — стойте тут и берегите императрицу. Остальные за мной! Старайтесь не убивать, но и себя в обиду не давайте!

Он пришпорил Прогресса. Халогаи после секундного замешательства ринулись за ним в гущу схватки.

Секира для всадника не оружие — длинная, тяжелая, с неподходящим балансом. Не будь Прогресс на удивление смирным мерином, Крисп после первого же замаха вылетел бы из седла. А так он всего лишь промахнулся. Обух секиры врезался в темя соседнему драчуну. Тот зашатался, как пьяный, и рухнул.

— Разойдитесь! По домам! — не переставая орал Крисп. Халогаи за его спиной со счастливыми лицами охаживали всех, кто осмеливался подойти близко или не успевал отпрыгнуть с дороги.

Судя по разносившимся над площадью воплям, Крисп подозревал, что они не много внимания обращали на его приказ.

Бунт, однако, оказался подавлен, едва начавшись. Толпа на площади сломалась и побежала, слишком испуганная ужасными северными варварами, чтобы вспомнить, из-за чего разгорелась драка. Это Криспа вполне устраивало. Он положил секиру на луку седла и остановил коня.

Оглядевшись, он увидел то, чего и ожидал: несколько трупов, среди них один женский. Халогаи ловко срезали кошельки.

Крисп не обращал внимания. Не последуй телохранители за ним, ему пришлось бы туго.

Из дверей Собора священники с ужасом взирали на кровь, обагрившую свежий снег. Под снегом еще оставались пятна крови, пролитой во время предыдущего бунта. «Достаточно», — решил Крисп.

Наклонившись в седле, он вернул топор Нарвикке.

— Когда-нибудь, — сказал тот, ухмыляясь, — я покажу тебе, как с ним обращаться.