Соратницы - Вера Чиркова Страница 57

— А ты уверена, что дойдешь? — остро глянула на герцогиню Фанья, признавая справедливость ее рассуждений.

Хотя всякое может случиться, но и такой вариант нельзя не брать в расчет. И значит, действительно нужно идти за этим самым Дедом, непонятно из какого упорства оставшимся в плену.

— Я-то дойду, — неожиданно вздохнула Бет. — И в случае чего могу зелье бодрости выпить. А вот тебе такое пить нельзя. Может, тут посидишь, оборотней успокоишь, когда прибегут? Дальше их древни не пропустят, я попрошу.

— Мы никому не откроем, — вылез из мха древень и устроился на тонком стебельке, как в кресле. — И тебя тоже не пустили бы, но цветок чует боль… много боли. Нужно отнести силу, ты правильно решила. И зелья тоже. А ей давать не нужно. Цветок ее успокоил и силы вам добавил.

— Откуда… — начала было Фанья и прикусила язык.

Разве теперь имеет значение, как цветок узнал ее тайну? Главное, помог, зелья в ее положении действительно нежелательны, особенно придающие силы и забирающие взамен здоровье. Всего на несколько дней, но и они могут оказаться роковыми для еще слабого ростка новой жизни. А для нее сейчас самое важное — сохранить это почти невозможное чудо и помочь Бет спасти Рада и магистра.

— Спасибо, — серьезно поблагодарила Бет древня, подхватила мешок, который возник рядом с ним, и забросила на плечо. — Идем.

Некоторое время они шли молча, отдавая все внимание только дороге и не желая отвлекаться ни на разговоры, ни на посторонние мысли. Да и трудно разговаривать о чем-либо, когда почти бежишь по узким переходам и полутемным шахтам, где то и дело попадаются то слегка сдвинутые в сторону кучи камней, то небрежно присыпанные ямки. Рабы — не гномы, следить за порядком в тупиковых отводках старых, давно заброшенных выработок не имели ни сил, ни желания.

Часа через два, приостановившись на берегу темного, уходящего в скалы ручейка, Бет вдруг сбросила с плеч мешок:

— Привал.

И первой зачерпнула кружкой ледяной воды.

— А ты уверена, что ее можно пить? — перехватила руку кадетки наставница.

— Да. Вот знак. И оборотни говорили про это место. Даже карту мне нарисовали, я выучила, когда сидела в приюте одна.

— А вы не могли в это время писать нам или… — Договаривать Фанья не стала, Бетрисса ловит намеки на лету.

— О чем писать? — открыто глянула ей в лицо старшина. — Как тоскуем по любимым, по солнцу и даже по дождю? Не говоря обо всем прочем. Вы же сразу заволнуетесь, а цветок и так сидит в самой дальней пещере, чтобы спокойно набрать энергии и вырастить новый мох и детей. Их же оставалось очень мало, но сейчас я хотела спросить не об этом. Что тебя так взволновало, если цветок счел необходимым успокаивать? Ты боишься за Рада или за себя?

— Теперь можно сказать вслух, — горько вздохнула Фанья, — но только тебе. Когда меня приговорили… в шестнадцать лет… я дала своей покровительнице обет жить только для того, кто меня спасет. И свято его выполняла, тем более она оказалась достойной этого дара, юная маркиза Лерайн. Поэтому я и не хотела выходить за Майзена, хотя и без него жить давно не могу.

— И ты полагаешь… — подумав, прямолинейно осведомилась Бет, отодвинув кусок лепешки, — это Святая Тишина наказывает сейчас Рада и Иридоса за то, что ты решила связать судьбу с любимым мужчиной?

— Не знаю. Иногда думаю так, иногда — иначе. Но давно убедилась, что боги, как и люди, не любят обмана. И наказывают предателей очень строго.

— Возможно. Но не так жестоко. Я уверена, тут ты ошибаешься. Мне встречались люди, которые ей поклоняются. Они утверждали, что Тишина справедлива, милосердна и никого не наказывает. Просто никогда не помогает подлым и лживым. Я никому не расскажу о нашем разговоре, но не могу пообещать не разузнать точнее, иначе спокойно спать не смогу. А сейчас пора идти, осталось немного.

И они снова шли, а выработки становились все более неприютными и темными. Фанья подозревала, что, узнав об открывшемся выходе на свободу, оборотни умышленно не стали тут убирать и предпочитали осторожно протискиваться между груд камней и мусора, лишь бы случайно не выдать надсмотрщикам своей последней надежды на спасение.