Лунные хроники. Красная шапочка - Марисса Майер Страница 57

– Нет, ничего. Пока еще. Хотя я не знаю, что у них на уме, и совсем им не верю – после того, что они сделали с Люком. И они упоминали тебя. Я так боялась, что они и тебя поймают, милая. Зря ты приехала. Мне надо было лучше подготовиться. Я должна была знать, что это случится.

– Но что им надо?

Бабушка обвела взглядом темную сцену.

– Им нужна информация, которой у меня нет. Если бы была, я бы в ту же секунду все им рассказала. Еще в самом начале. Только чтобы вернуться домой, к тебе. Чтобы уберечь тебя.

– Какая информация?

Бабушка тяжело вздохнула.

– О принцессе Селене.

Кровь зашумела у Скарлет в висках.

– Значит, это правда? Ты что-то про нее знаешь?

Бабушка вскинула брови.

– Так они тебе рассказали? Рассказали, почему подозревают меня?

Она виновато кивнула. Бабушка так долго хранила это в секрете…

– Мне рассказали о Логане Таннере. Они думают, что он привез Селену на Землю и искал у тебя помощи. Сказали, что он может быть моим… моим дедушкой.

Морщины у бабушки на лбу стали еще глубже – она бросила хмурый тревожный взгляд на стену за спиной Скарлет, на другой балкон, а потом снова посмотрела на нее.

– Скарлет. Девочка моя, – начала она ласково, но не продолжила.

Скарлет сглотнула, подумав, что после стольких лет бабушка просто не в силах говорить обо всем, что случилось. О романе, который длился так недолго, но остался с нею на всю жизнь.

Знает ли она, что Логан Таннер мертв?

– Бабушка, я помню, как к нам прилетал человек из Восточного Содружества.

Бабушка подняла голову.

– Я думала, что он собирается забрать меня, но нет. Вы ведь говорили о принцессе, да?

– Молодец, Скарлет, милая.

– Почему ты не хочешь сказать им, кто он? Ты ведь помнишь, как его зовут? И пусть они ищут его. Он же должен знать, где принцесса?

– Им больше не интересна принцесса.

Скарлет покусала губу; ее трясло от поднявшейся внутри тревоги.

– Тогда почему они нас не отпускают?

Бабушка сжала ее руки своими пальцами. Годы садовых работ состарили их, но и сделали сильными.

– Они не могут меня контролировать, Скарлет.

Скарлет вгляделась в морщинистое лицо.

– В смысле?

– Они лунатики. У мага есть дар. Но на меня он не действует. Поэтому меня здесь и держат. Хотят понять почему.

В голове роились обрывки воспоминаний обо всем, что она когда-либо слышала об обитателях Луны; трудно было сказать, что из этого правда, а что – байки и страхи. Говорили, что правление их королевы построено на чем-то вроде гипноза и что ее маги почти так же сильны в этом, как она сама. Что они умеют управлять мыслями и чувствами людей. А если захотят, то даже телами, как марионетками на ниточках.

Скарлет сглотнула ком в горле.

– А много тех, кого нельзя… контролировать?

– Очень мало. Иногда такими рождаются лунатики. Их называют пустышками. Но никто никогда не слышал о подобных землянах. Я – первая.

– Но как? Это наследственное? – Она помедлила. – А меня они могут контролировать?

– Ох, милая, да. Что бы ни сделало меня такой, ты это не унаследовала. Уверена, это еще используют против нас. Наверняка будут экспериментировать на нас, чтобы понять, откуда берет начало эта аномалия. И стоит ли им волноваться, что найдутся и другие такие земляне. – В полутьме ложи лицо бабушки помрачнело. – Это не может быть наследственное. Твой отец тоже слаб.

Скарлет потонула в теплых карих глазах, которые всегда были такими ласковыми, но сейчас, в темном зале, казались неожиданно холодными. В дальнем уголке сознания заворочалось едва ощутимое подозрение.

Ее отец действительно был слаб. У него была слабость к женщинам, к выпивке. Он был никаким отцом – и слабым человеком.

Но бабушка никогда в жизни не думала так о Скарлет. «Все пройдет, – говорила она, когда Скарлет разбивала коленку, ломала руку, мучилась от первой безответной любви. – Выдержишь. Потому что ты сильная, как я».

Сердце глухо заколотилось в груди. Скарлет опустила взгляд на их переплетенные пальцы. На бабушкины руки – морщинистые, хрупкие и такие нежные.

Грудь сковало ужасом.

Лунатики умеют управлять мыслями и чувствами. Внушать людям то, что они должны видеть.

Охнув, Скарлет отпрянула от бабушки. Та инстинктивно сжала ладони в попытке удержать ее, но через мгновение отпустила.

С трудом поднявшись на ноги, девушка отступила к перилам. Она не отводила взгляда от бабушки. От привычных растрепанных волос, заплетенных в косу. От таких родных глаз. Но глаза эти внезапно стали холоднее. И шире.

Поморгав, чтобы прогнать наваждение, Скарлет увидела, как руки бабушки становятся все крупней.

Ее передернуло от омерзения. Пришлось схватиться за перила, чтобы удержаться на ногах.

– Кто ты?

Дверь в задней стене открылась, но вместо тюремщика Скарлет увидела в коридоре силуэт мага.

– Отлично, омега. Мы выяснили все, что было возможно.

Скарлет снова повернулась к бабушке, и из горла вырвался изумленный вскрик.

На ее месте сидел брат Волка, омега Рэн Кесли, и безмятежно смотрел на Скарлет снизу вверх. На нем была та же самая рубашка, измятая и вымазанная в засохшей грязи.

– Привет, солнышко. Рад снова тебя видеть.

Скарлет разгневанно уставилась на мага. В темноте едва можно было разглядеть белки его глаз.

– Где она?

– Пока жива и, к сожалению, остается для нас загадкой. – Он прищурился. – Ее разум непроницаем, но она точно не поделилась своей тайной ни с сыном, ни с внучкой. Если это какой-нибудь психологический трюк, можно было ожидать, что она попытается научить ему если не того жалкого пьяницу, то хотя бы тебя. Но если это врожденное, значит, просто случай? Или у вас в роду были пустышки? – Он приложил палец к губам, разглядывая Скарлет, будто лягушку, которую собирался препарировать. – Хотя, возможно, ты не совсем бесполезна. Посмотрим, что запоет старушка, когда увидит, как тебе под ногти загоняют иглы.

В ее горле вскипела ярость, и Скарлет бросилась на мага с хриплым воплем, метя ногтями в лицо.

Она замерла, когда до его глаз оставались миллиметры. Гнев испарился, и она рухнула на пол, зарыдав. Изумившись сама себе, она попыталась удержать ускользающую ненависть, но та выворачивалась из хватки разума, словно угорь. Чем больше она старалась, тем сильнее становились рыдания. Они душили ее. Ослепляли. Вся злость рассеялась, превратившись в безнадежность и боль.