Замок последней розы - Анна Снегова Страница 57

Вернуть тот огонь, что горел в её ярких глазах!

Сейчас они как две спокойные аметистовые заводи. На всём её живом, улыбчивом лице сейчас печать абсолютной отрешённости и сдержанности. Не человек, а каменная скульптура.

— Гая…

А самое непривычное, что в центре лба сестры — камень. Светло-зелёный гиар.

— Да, я прошла посвящение. Меня благословили собственным гиаром. Сегодня вечером благословят и тебя. Наконец-то.

С трудом опираясь на локте, я приподнимаюсь. На мне всё та же сорочка, а ещё голова кружится от голода и жажды. Но никто не предлагает еды или воды.

— Гиар?!

— Да! Ты рада? — улыбается сестра уголками губ. Глаза остаются бесстрастны. — Это необходимое условие. Так что после стольких лет ожидания тебе его дадут.

— Условие чего?.. — не понимаю я.

— Как это? Твоя свадьба. Сразу же после посвящения. Подумать только, два таких события в один день! Интересно, каков окажется твой дар.

Я всеми силами игнорирую то, что у меня перед глазами темнеет от дурноты. Усаживаюсь кое-как, подтянув колени к груди. Всё тело саднит, как будто я тряслась на дне телеги с камнями всю дорогу сюда. Какая свадьба? О чём она говорит?! Паника начинает сдавливать желудок. Кажется, меня сейчас стошнит.

— Где мы? — оглядываюсь, и не узнаю это место.

— В горах Сольмивары, конечно же. Где ещё, — удивляется сестра. — В обители Зрячих. Посвящение будет происходить на нижнем уровне. Здесь просто место ожидания. Я знала, что ты проснёшься сегодня, поэтому пришла.

— Твой дар… у тебя снова были видения?

По её лицу проходит тень.

— Никаких видений. Это были просто кошмары. Теперь я знаю точно. Не вспоминай, пожалуйста. Я была такой дурочкой. Мой истинный дар совсем в другом.

— В чём же?!

Она не отвечает. И всё-таки где-то на самом дне её глаз вспыхивает беспокойство. Будто приоткрывается ненадолго дверь в прошлое, и я снова вижу свою сестру. Свою настоящую сестру, а не этого бледного призрака.

Решаю сделать ещё одну попытку.

— А как же… Ричард Винтерстоун?

Она вскакивает с места.

— Шиана! Я в последний раз тебя прошу, не вспоминать о разных глупостях, которые были в моей голове раньше. Я теперь совсем другой человек. Сильный, спокойный, нашедший своё место в жизни… а чужаки ушли. И больше никогда не вернутся. Мы с Мардухаем позаботились.

Мне становится страшно.

— Что вы сделали, Гая?

Она морщится.

— Моё имя Гаяни. Могла бы уже запомнить. Я больше не ребёнок, чтоб так по-дурацки меня называть.

Я ошарашенно жду, что она скажет дальше. Гая подходит к окну — это гигантский полуовал на всю стену — кладёт узкие ладони на край прорубленной в скале дыры.

— Перед отъездом послы устроили какой-то ужасный скандал. Не хотели уезжать, кажется, или чем-то возмущались… я не поняла. Отец решил, что таким гостям не место в нашем мире. Знаешь, я тут много думала, и пришла к выводу, что он прав. Зря они вообще приезжали. До них было лучше.

Почему-то начинает саднить горло. Я потираю его и с замиранием сердца жду продолжения. Гая что-то знает. Мой единственный шанс тоже узнать — терпеливо ждать, пока она сама расскажет. Что случилось в Сирианаре неделю назад, когда меня там уже не было?!

— Урезонить дебоширов было трудно. Особенно тот, огненный маг разбуянился. Обрушил половину дворца. Ту часть, где почти никто не жил, к счастью. Какой свинский поступок в награду за гостеприимство, которое мы им оказали.

Не верю, что это говорит Гаяни. Это не её слова — те, что сейчас выходят из её рта. Она смотрит куда-то вдаль, за окно, и словно в трансе продолжает рассказывать.

— В конце концов он чуть не убил Мардухая. Отцу пришлось впервые за тридцать лет применить свой дар.

— Дар отца?!

Не помню ни разу, чтоб он хоть как-то демонстрировался. Магические силы элара, как и элассы, всегда презюмировались, как нечто невероятно мощное, но держались в строгом секрете.

— Да. Можешь представить масштаб проблемы.

— И что же… что сделал отец?

Гаяни оборачивается, бросает беглый взгляд на меня и снова обращается к созерцанию неба, облаков, горных далей — или что там еще видно из нашего орлиного гнезда.

— Пространственный перенос. Перемещение крупных предметов.

— Насколько… крупных? И как… далеко?

Гая пожала плечами.

— Настолько, чтобы вытолкнуть всю троицу из дворца прямиком к порталу. Кони, правда, остались у нас. Их уже пустили на мясо, кажется. Точно не знаю.

Такое равнодушие сестры к судьбе «монстров» пугает меня больше всего, что я от неё услышала сегодня.

— И… что было дальше? И при чём тут ты? Чем ты помогала Мардухаю?!

Я с ужасом жду ответа. Гая вздыхает.

— Ничего особенного. Просто когда гостей удалось выпихнуть обратно в их мир, меня вызвали… и я помогла Мардухаю уничтожить портал.

Вскакиваю, путаясь в одеяле. Бросаюсь к сестре, рискуя каждую секунду свалиться в обморок, так меня шатает, и пол ходит ходуном под ногами, постоянно пытается сбросить меня со спины, как будто я оседлала бешеного джархана.

Хватаю Гаю за плечи, разворачиваю к себе и встряхиваю. Её волосы собраны в гладкую причёску, прилизаны волосок к волоску, крохотный пучок сзади.

— Гаяни! Как ты могла, Гаяни! Разве ты не понимаешь?! Теперь же никогда… Ты больше никогда не увидишь Ричарда!

Она вцепляется в мою руку и отбрасывает её. Делает шаг назад. По её лицу проходит судорога боли.

— И пусть!! Так и надо! Это замечательно! Я же этого и хотела! Ши, неужели ты не понимаешь?! Зато теперь я совершенно точно, никогда-никогда его не…

Гая закрывает лицо ладонью, горбится. Её плечи вздрагивают, но я не решаюсь больше коснуться. Меня накрывает ощущением полного бессилия.

Наконец, Гаяни убирает руку и выпрямляется. На её лице снова абсолютное спокойствие.

— Это глупости. Нет никаких кошмаров. Я никого не убивала и не убью. Теперь я наконец-то, по-настоящему счастлива. Порадуйся за меня, сестра.

Она порывисто уходит и у самой двери оборачивается.

— Приготовься. Скоро за тобой придут. Церемония распечатывания твоего дара и благословления гиаром начнётся через час. Сразу после этого состоится свадьба. Наш отец уже прибыл. Твой будущий муж тоже. Церемонию проведёт сам Мардухай в присутствии Зрячих. Радуйся, Шиана! Сегодня самый знаменательный день в твоей жизни.

Когда молчаливые прислужницы в низко надвинутых на глаза капюшонах явились меня переодевать, я чуть не расцарапала им лица и не начала кусаться.