Ничего невозможного - Людмила Астахова Страница 57

— Не очень, — буркнул Морран.

От обиды и унижения горело лицо и прерывалось дыхание. Пожалуй, даже в Хокваре с ним не обращались хуже. И ведь не придерешься. Он сам хотел поговорить начистоту, первый начал с обвинений, забыв в порыве гнева, с кем имеет дело.

— На это и был расчет, мэтр Кил. Впредь вы сначала подумаете о смысле происходящего, а потом вынесете вердикт, — лорд Джевидж вдруг сменил гнев на милость, заговорив более мягким тоном. — Это я вам советую как бывший военный. Отличная стратегия, гарантирующая защиту от прямых оскорблений и нелицеприятных сравнений.

Экзорт чувствовал себя размазанным по стене куском грязи, ковриком, об который только что вытерли ноги. Короче, практически мальчиком-собакой — знаменитым на весь Эльлор человеком, У которого все тело, в том числе и лицо, было покрыто волосами, как у животного. И видимо, это обжигающее ощущение своего полнейшего уничижения снова развязало язык Моррану Килу:

— И каков же смысл ваших манипуляций с милитантками?

— А я не говорил, что обязан объяснять вам суть каждого шага.

— Предположим, милорд, что мальчик-собака оказался слишком любознательным…

На иссушенных, треснувших губах канцлера расцвела самая глумливая ухмылка, какую только видели стены этого кабинета. И оказалось, что бывший маршал до сих пор умеет двигаться, как прирожденный фехтовальщик — быстро, решительно и почти молниеносно. А хромота ему совершенно не мешает быстро подскочить к телохранителю и выдохнуть в лицо горячее:

— Ах ты — щенок паршивый! Ты еще смеешь меня допрашивать, ведьмачье отродье!

Намотав при этом шейный платок мага себе на кулак, в одночасье превратив его в удавку.

Это тоже был приемчик из армейского прошлого. Орать во всю глотку, не давать вставить ни словечка в защиту, обрушить на голову виновника молот из обвинений, подозрений и угроз, расплющить в блин, как лошадиное копыто лягушонка. На молодых и неопытных действовало безотказно. Один-единственный раз, и только в качестве своеобразного тарана, чтобы сломить сопротивление, и лишь для тех, на кого возлагались определенные надежды. Но Морран Кил о таких хитростях не подозревал, как не знал, что подлинное недовольство у Джевиджа выражается совершенно иным способом. А потому с ужасом внимал хозяйскому гневу. А уж выражениям и оборотам, которыми крыл зарвавшегося телохранителя милорд, позавидовал бы любой армейский сержант, настолько ярки и образны они были. Вот бы подивился молодой человек, если бы узнал, что мысли же лорда канцлера в этот момент оставались холоднее вод высокогорного родника:

«Ты меня допрашивать удумал, паршивец? Ну-ну! Это мы еще поглядим. Ты мне нужен с потрохами, с мозгами и твоим богомерзким даром в придачу. Ты мне понадобишься, Морран Кил, понадобишься весь без остатка, когда мы с тобой пойдем на штурм Ковена. И ты будешь чародействовать, колдовать, шаманить и магичить столько, сколько понадобится, пока твои сородичи не вернут мне Диана живым и невредимым. Я же знаю, Морран Кил, что без мажьего племени тут не обошлось. Я точно знаю! Ты будешь моим «волшебным револьвером», хочется тебе этого или нет!»

«Знамя» у лорда Джевиджа уже имелось — знамя по имени Фэймрил, у него была своя ищейка — рейнджер-сыщик, походная «аптечка», теперь осталось обзавестись колдовским мечом. Подобно воину из легенд, спуститься в драконье подземелье и выковать во тьме непобедимое оружие.

Паршивое это дело — натягивать на себя шкуру эпического героя, у того всегда есть уязвимое место — пятка, ухо или прилипший к заднице листочек. А у Росса Джевиджа — маленький родной мажонок четырех с половиной месяцев от роду. Вот и ударили по нему, очень верно рассчитав и время, и место.

И теперь скажи, что не все беды от колдунов?! От них, проклятых, от Дара их сволочного.

После классической армейской взбучки, щедро выданной магу-телохранителю, у Росса Джевиджа даже на душе полегчало. Видит ВсеТворец, словно двадцать лет с плеч долой скинул. Куда только делась огненная боль, медленно растекавшаяся в желудке после тяжелого разговора с императором. Прав был сержант Либан, когда твердил, что лучше сразу хорошенько накричать, чем декаду себя сдерживать, а потом все равно устроить раздачу. «Солдаты не любят, когда их мурыжат и шибко долго держат за яйца, — говорил он. — От непокобели… непоколебивого… тьфу ты!.. невозмутимого офицера всегда ожидают подвоха, как от бочки с порохом, стоящей на солнцепеке. Оно ж неведомо, когда она взорвется. Все нормальные люди просто обязаны гневаться на чужую тупость и разгильдяйство. А ежли офицер молчит, стал быть, у него на уме какая-нить подлянка вызревает».

И ведь не врал, старый пройдоха. Мэтр Кил воспринял Джевиджеву вспышку ярости как должное. В его миропорядке ничего не нарушилось — раз переступил черту дозволенного по отношению к господину, значит, получи в грубых выражениях и будь свободен.

Росс так и сказал, когда ослабил хватку на горле мага:

— А теперь, мэтр, кругом! И шагом марш в приемную! Чтобы до конца дня я тебя не видел!

Вздох облегчения стал ему ответом.

Ну до чего же люди — предсказуемые создания, и до чего же просто ими управлять. Даже если они маги — один черт.

Свирепый кобель по кличке Чок больше уже нe выдерет кусок из задницы у незадачливого воришки, и не облает яростно прохожего, и не подерется со своим извечным соперником Рико за благосклонность течной суки. Потому что издох. Нор, видимо, судьбина собачья такова, что даже и после смерти он весе равно послужит своему хозяину.

— Мне нужно содержимое его желудка и кишок, — наказал профессор Кориней Кайру. — А также возьми по кусочку сердечной мышцы, легких и мозгов. Поглядим, что за яд такой.

Сам Ниал наотрез отказался препарировать несчастного пса, но Финскотт и не настаивал. Он сам справится с такой простой задачей. За столько лет учебы он вдоволь нарезал подопытных животных, чтобы и тут не подвести наставника. Под препараторскую отвели одно из кухонных помещений, где имелся о обитый жестью стол для разделки дичи, буде хозяева изволят таковой прикупить для званого ужина. Биби, конечно, повозмущалась насчет дохлых псин во святая святых, но как только до главной поварихи дошло, для чего все затевается, как она сдалась без сопротивления.

— Если для моей бедной девочки оно надо, то я этого зверя зажарю и сама сожру, — пообещала почтенная мистрис.

Таких подвигов от нее никто не требовал, разумеется. Лишь бы не мешала и не лезла с советами.

— Деврай, полотно дайте, пожалуйста, — попросил Кайр, не глядя протягивая окровавленную руку назад. — Пилку гибкую — вот что. Мне нужно череп вскрыть.

Гриф сам вызвался составить компанию молодому человеку.

Не то чтобы он не знал, как внутри устроены собаки, или интересовался анатомией животных, просто ему в очередной раз требовалась пара свободных ушей для своих рассуждений по расследованию. Хорошенькие ушки Лалил были ему сейчас недоступны — она дрессировала охрану. Зрелище на редкость поучительное, практически веселое. Глядеть, как бледнеют и краснеют здоровенные рейнджеры под пронзительным взглядом агентессы, довольно забавно. Тем паче что ничего такого фривольного она им не говорит. Инструктаж есть инструктаж, ни капли романтики. Но когда ведет его столь привлекательная женщина, тут сложно думать о вещах серьезных. Гриф готов был поклясться, что слышит, как скрипят мужские мозги в попытках удержать глазные яблоки выше уровня бюста мис Лур.