Жена проклятого князя - Ирина Успенская Страница 56

– Хорошее утро, шевалье Д’Амарьяк. Птички поют, розы пахнут. Вам нравится, как пахнут розы?

Маньяк снова маньячно блеснул глазами, но Матильде было все равно. Она по-прежнему боялась, но как-то рассудочно, не сердцем. Вообще, на нее после ночи с Зорро снизошло умиротворение. Хорошее такое, деятельное и продуктивное. И черта с два всякие маньяки недобитые ей испортят настроение!

– У меня для тебя подарок. – Командор Маньяк вынул из-за обшлага рукава белый прямоугольник плотной бумаги и протянул Матильде.

– Благодарю вас. – Матильда кивнула, прежде чем начать читать пурпурные буквы.

Она даже сумела удержать светскую улыбку во время чтения. И не уронить подарочек. И не обругать маньяка всеми матерными словами, которые знала.

Их императорское величество изволили пригласить княгиню Волкову на прием в честь чего-то там. Через десять дней. Коротко и ясно, не так ли?

Развалившийся в кресле Д’Амарьяк наблюдал за ней с издевательским сочувствием.

– Вашей светлости оказана огромная честь, – при этом «светлость» прозвучала так, что Матильде вновь захотелось запустить в него вазой. – Вы счастливы?

– Несомненно, я счастлива…

– Никаких но, моя прелесть. Ты должна быть на приеме. Император желает тебя видеть. Его величество так добр, что дает тебе время подготовиться. Платье там, драгоценности. На всякий случай напоминаю, что являться ко двору без украшений неприлично.

– Идите к демону, Д'Амарьяк. – Матильде казалось, что улыбка намертво приклеилась к ее губам.

– Предпочитаю пойти в твою спальню.

– Сожалею, но в моей спальне ремонт. Не хотите ли полюбоваться фонтаном?

Ледяным, мать твою, и искупаться в нем!

– Если ты желаешь заняться любовью в саду, моя прелесть, не смею отказать.

– Не желаю. – Спокойствие Матильды не просто дало трещину, а грозило рассыпаться на мелкие осколки. – Вы не смеете меня принуждать.

– Ну что ты, я и не начинал тебя принуждать.

– Убирайтесь.

Маньяк засмеялся и сделал движение, словно собирается встать.

Матильду подбросило с кресла. Она отскочила к стене, с ненавистью глядя на маньяка. Руки дрожали, колени подгибались, холодный пот лился по спине. Проклятый ублюдок! Она не дастся!

Ублюдок продолжал смеяться, тоже не спуская с нее глаз. Матильде показалось, что ее платье сползает под его взглядом. Но вот багровых щупальцев почему-то не было. Он в самом деле не собирается ее принуждать магически?..

Подумав об этом, Матильда едва не надавала себе по щекам. Она что, пытается найти в нем что-то хорошее? Может быть, благородство? Или неземную страстную любовь, как в розовых романах? Ага, сначала он ее изнасиловал три раза от великой любви, потом признался в тяжелой детской травме, сделавшей его маньяком, а к финалу ее нежность и невинность перевоспитали маньяка в милого ягненочка.

Истерически хихикнув от вставшей перед глазами картины – маньяк в овечьей шкуре, – Матильда сделала осторожный шаг к двери, ведущей в дом.

– Ты дрожишь от страсти, моя прелесть? – Он неторопливо поставил пустой бокал на стол. – Наш император, да правит он тысячу лет, весьма благосклонен к темпераментным дамам.

Сволочь, гад, скотина! Мало ему напугать ее до истерики, еще и угрожает! Наслаждается ее беспомощностью, чтоб у него все отсохло! И почему у нее нет пистолета? Она бы проверила – берет ли пуля сорок пятого калибра темного мага! Шесть раз, полную обойму! Чтобы не пялился на нее, как на стейк средней прожарки!

Она сделала еще один шажок к двери, глубоко вдохнула, приготовившись бежать – и оказалась прижатой к стене. Всем маньячным телом.

Чтоб тебя! Чтоб тебе! Чтоб у тебя отвалилось то, чем ты в меня вжимаешься, сволочь ты неудовлетворенная! Только посмей, только посмей… я не буду плакать! Я тебе всю морду расцарапаю, сукин ты сын!..

– Что тебя связывает с Товилем? – наотмашь хлестнул вопрос.

Матильда вздрогнула. Чертов маньяк, это у тебя метод допроса такой? Ненавижу!..

– Он ведет мои дела. – Она очень постаралась отвечать твердо.

– Только дела?

– Он мой любовник!

– Где твои документы?

– В сейфе!

– В сейфе мсье Товиля? Вижу по глазам, что да. Это хорошо.

Вот сейчас ей было чертовски трудно удержать лицо и не зарыдать от облегчения и беспомощности. И надежды, что все обойдется. Глупой, наивной надежды, что он задаст свои вопросы и оставит ее в покое.

Ага. Как же. У него стоит, и он от нее отстанет. Кто-то в это поверил?

Маньяк же, словно в насмешку, чуть отодвинулся, давая ей вздохнуть. И почти нежно велел:

– Расскажи мне, Матильда, об амбициозном мсье нотариусе. Кто его покровитель при дворе? Что ему обещал князь Волков? О, ты ничего не знаешь… Как же так, моя прелесть, ты же умная девочка. Ты же понимаешь, что мсье нотариус сговорился с князем, чтобы не отдавать тебе всю положенную по брачному контракту сумму. Сколько он прикарманил, три четверти или больше? Тоже не знаешь… Тебе еще учиться и учиться, детка. – Маньяк погладил Матильду по щеке.

Она дернулась и машинально щелкнула зубами.

Маньяк укоризненно покачал головой, не отрывая от нее взгляда и рук.

– Какого демона вам от меня надо?.. – получилось слишком жалобно.

Твою мать. Зачем она вообще открыла рот? Глупейший вопрос. Ему надо вбить клин между ней и Товилем, всего-то. И он говорит правду – только не всю. Как будто Матильда не знает сама, как это делается.

– Как грубо. – Маньяк внезапно отстранился, шагнул назад, предоставляя Матильде свободу. Видимость свободы. – Так он тебя только трахает и ничего не рассказывает? Ай-ай, какая жалость, что тебе нечем меня порадовать. Ты забыла, что надо отрабатывать это все, – он махнул на дом.

– Отрабатывать? Что именно, твои грязные домогательства? Да иди ты! – Она чувствовала, что срывается в базарный скандал, но остановиться не могла.

– То, что ты еще не на кладбище, детка, – мерзопакостно ухмыльнулся маньяк, и в Матильду полетели багровые жгуты.

Она вскрикнула, ожидая боли или вожделения, как в прошлый раз, но… жгуты опали, не успев ее коснуться.

– Что ты сделала сейчас? – Маньяк удивленно нахмурился.

– Ничего. – Она сделала крохотный шажок, рукой пытаясь нащупать косяк двери.

– На тебе амулет? Сними! – Багровая дымка окутала его и ее, попыталась забиться ей в рот, но опять ничего не вышло. Только кулон-череп потяжелел.

– Иди в задницу, нет у меня ничего!

– Девчонка, – прошипел Д'Амарьяк, – ты забыла, с кем разговариваешь?

– С самой гнусной скотиной во всей Франкии? О нет, этого я не забыла!