Пленница Карателя. Время вспять - Вероника Лесневская Страница 54

По эту сторону двери царит гробовая тишина. Кажется, я даже слышу, как Карим отсчитывает проклятые две минуты.

Герман, заметив меня, подбегает к стеклу, злится, орет что-то Карателю, но сквозь преграду не пробивается ни слова. Замечаю, как Одержимые позади друга прорывают оборону.

Он оглядывается, потом кладет ладонь на стекло, распространяя по нему снежные узоры. Вижу, что приблизившиеся к Герману монстры по очереди превращаются в ледяные статуи.

Он решил заморозить все помещение изнутри. Вместе с собой.

— Люблю тебя, малышка, — читаю по губам, изогнутым в легкой улыбке.

Образ Германа тает в снежной дымке. Всхлипывая, укладываю руку на стекло, как раз напротив ладони друга.

— И я тебя, — сиплю сквозь слезы, наплевав на то, что может подумать Карим.

Моя привязанность к Герману иная и не имеет ничего общего с любовью между мужчиной и женщиной. Он мне как родной брат, и я теряю его прямо сейчас.

Стекло покрывается изморозью, которая закрывает видимость. Даже очертаний различить невозможно. Понимаю, что это конец. Чувствую, как обрывается связь.

Все свои силы Герман потратил на заморозку. И у него получилось. В очередной раз спасти меня. Ценой своей жизни.

Ощущаю, как Карим разворачивает меня и прижимает к своей бурно вздымающейся груди. Обнимает, гладит по голове, пока я надрывно реву.

— Одна минута, — строго сообщает он. Надо уходить, — и опять взваливает меня на плечо.

Безвольно повисаю головой вниз, в последний раз скольжу взглядом по стеклу, покрытому снежными узорами, и мысленно прощаюсь. Навсегда.

Каратель огромными шагами достигает стены и выносит меня в коридор буквально за пару секунд до ее закрытия.

— Что случилось? Она жива? — отдаленно слышу голос Пиротехника.

Усмехаюсь: будто его волнует мое самочувствие. Только недавно сам убить меня хотел. Впрочем, он прав. Лучше избавиться от меня. Я несу смерть любимым людям.

— Вас так долго не было, — взволнованно шепчет Аля. — Все готово! Мы можем уходить.

Каратель перехватывает меня так, чтобы я оказалась на его руках. И кивает.

Обнимаю моего мужчину за шею, роняю голову на мощную грудь и срываюсь окончательно, не в состоянии остановить поток слез и всхлипов.

Карим не чувствует, что в этот же момент я пытаюсь прыгнуть. Призываю все силы. Но никаких мошек перед глазами, никакого ощущения свободного падения, никакой вспышки света. Словно что-то не позволяет мне вернуться и спасти Германа.

Мы беспрепятственно выбираемся на улицу и удаляемся на безопасное от «Дженерика» расстояние. Вокруг суетятся и визжат его сотрудники — обычные люди, которых спугнула аварийка. Они успели покинуть здание, а значит, выживут.

Пиротехник незаметно нажимает кнопку на невзрачном пульте, активируя детонаторы, — и верхний корпус взлетает на воздух. Повреждаются и подземные этажи, где Отчаянные успели установить взрывчатку.

Уничтожено все, кроме бронированного сектора с Одержимыми. Оно же останется похороненным под обломками. Вместе с Германом. Ни его, ни монстров, ни тем более Крестницкого, обратившегося в прах, никогда не обнаружат спасатели и поисковые группы. Никто не узнает о том, что произошло там, в глубинах лаборатории смерти.

Только горстка Отчаянных будет помнить об этом.

Карим усаживает меня в машину, а сам устраивается рядом.

— Гони, Пиротехник, на хрен отсюда. Как можно дальше, — обреченно говорит сидящему за рулем Андрею и заключает меня в объятия.

Утыкаюсь носом в его шею, чувствуя, как сильно и часто пульсирует жилка. Карим безумно боится за меня, хоть и не показывает своих эмоций. Если бы он мог, то забрал бы мою боль.

— Ты выдержишь, моя девочка, — непривычно ласково шепчет мне в макушку и зарывается рукой в волосы. — Только не сдавайся сейчас, прошу тебя. Ты нужна нам, — кладет свободную ладонь на мой живот, обволакивая его приятным теплом.