Звезды падают в небо - Марина Эльденберт Страница 53

— Я ушел.

Ага, всенепременно.

Глухой удар двери заставил меня вздрогнуть, а потом я просто смела все со столешницы прямо на пол. Орала и швыряла посуду о дверцы, о полки, крошево осколков летело на пол. На кухню влетела Бэрри, увидев меня, поджала хвост, но не ушла. Села прямо в арке, глядя на меня.

— Ну, что смотришь?! — заорала я. — Давай иди отсюда! И ты тоже иди! Вы все идите!

«Я ушел».

Просто так, да.

После всего, что было — «Я ушел».

Я сползла на пол, зажимая руки между коленями, задыхаясь от сорвавшихся лавиной слез. Потом собирала осколки вперемешку с листиками и ревела еще сильнее. До икоты. Только когда на кухне с помощью портативного пылесоса не осталось ни одного осколка, положила Бэрри еды, а сама направилась в ванную.

Умываться мне пришлось долго, но даже холодная вода не помогла, из зеркала на меня смотрела красноглазая красавица с раздувшимся носом. Да и по чешуе в общем-то. Мне не на конкурс «Эсса Аронгара Сезон 57».

Достала из шкафа костюм, тот самый, в котором ездила в Ферверн. Натянула юбку.

«Я тебе ни в чем не отказываю, Танни. Я озвучил свою просьбу, как с ней быть — решать тебе. И только тебе».

Сняла юбку.

Натянула джинсы, футболку и вылетела из комнаты. На ходу подхватила поводок.

— Бэрри, гулять! — крикнула осипшим голосом.

«Сеанс психоанализа закончен?»

«Я ушел».

Да пожалуйста!

Хочет ходить в таэрран — пожалуйста! Не стану ему мешать.

Я нацепила на виари поводок и вылетела за дверь.

— Танни, не хочешь объяснить, в чем дело? — Леона позвонила мне в тот момент, когда Бэрри села под куст на глазах у пожилой пары. Судя по тому, как на меня посмотрели, они тоже хотели объяснений, а Танни ничего никому не хотела объяснять, она хотела, чтобы от нее все отстали.

Дня на два. А лучше на месяц.

— Нет, — сказала я, оглянувшись на вальцгардов.

— Танни.

— Нечего тут объяснять, — буркнула я, потянув Бэрри на себя и игнорируя возмущенные взгляды в мой адрес. Ну а что я могу поделать, виары — не одноклеточные. Они едят и пьют, и все это должно куда-то деваться. — Гроу не хочет, чтобы я ему помогала. Говорит, что таэрран для него ничего не значит.

— А ты ему, разумеется, об этом сказала заранее? — вкрадчиво поинтересовалась Леона.

— Представь себе. Это называется отношения.

— Отношения — это хорошо, но еще лучше, когда кто-то в отношениях оказывается умнее.

Сначала я хотела обидеться и уточнить, в каком месте она оказалась умнее, когда Рэйнар надел на нее таэрран, потом вспомнила, что она защищала меня. Заодно вспомнила и то, что сестра не виновата в нашей с Гроу размолвке.

— Что тебе мешало сказать: я еду с тобой, потому что Леона хочет со мной пообщаться, а потом по дороге до Совета Правления все объяснить?

— Наверное, то, что это неправда?

— Неправда, — передразнила Леона. — Это называется дипломатия, Танни. В отношениях помогает как в личных, так и в международных, между прочим.

— А ты могла бы не врубать первую леди? — поинтересовалась я.

Мимо нас на аэроскейтах промчались трое мальчишек, и Бэрри радостно сделала стойку. Пришлось подтягивать ее к ноге и грозно командовать:

— Рядом!

— Во-первых, нам действительно надо поговорить.

— О чем?

— О твоих отношениях с Гроу.

— Ой, нет. Я правильно сделала, что не поехала.

— Не смешно. А во-вторых, Гроу одиночка. Он привык все решать сам, и он напрягается при мысли о том, что ты собираешься ему помогать.

— Это ты со знанием дела говоришь? — не удержалась от шпильки, но Леона отреагировала на удивление спокойно.

— Да. Когда мы остались одни и о нас некому было позаботиться, я настолько привыкла решать все сама, что появление Рэйнара и любое его вторжение в мою жизнь воспринимала в штыки. Сейчас я это прекрасно понимаю, но тогда было всякое. И ссоры, и обиды, и недопонимания.

«Сеанс психоанализа закончен?» — захотелось поинтересоваться мне, но я снова себе напомнила: Леона не виновата.

— Сейчас он действительно считает, что так лучше, Танни. Гроу из тех, кто привык бросать вызов всему миру, и, возможно, он действительно считает, что пять лет таэрран — это ерунда. Но можешь мне поверить, это не так.

Голос Леоны неожиданно стал глухим.

— Таэрран — это клеймо. Это знак для всех иртханов, что твое пламя заперто. Само ощущение, когда пламя заперто внутри, оно… страшное. Поначалу кажется, что ты можешь с этим смириться, но с каждым днем все отчетливее понимаешь, насколько тебе его не хватает. Я носила таэрран совсем недолго, но до сих пор помню каждый день.

— Почему вы вообще ее не отмените?

— За отмену выступаем мы с Рэйнаром и Вэйлар. Остальные считают ее достойной альтернативой более мягким мерам наказания.

Ну да, тюрем у иртханов вроде как нет. Я хотела было спросить, какие еще существуют меры наказания, но решила, что это подождет.

— Считаешь, что мне стоит поехать? — спросила глухо.

— Ну не зря же я тебе вчера полвечера давала инструкции.

Я улыбнулась.

Мы с сестрой и правда вчера говорили долго, часа два. Гроу ездил по делам режиссерским, а я сидела в нашей спальне и выслушивала наставления о том, что нужно делать, в каком порядке, как держаться и что говорить. В общем и целом, даже запомнила большую часть из того, что мне было сказано.

— Спасибо, что позвонила, — сказала я. — Серьезно.

— Обращайся, — хмыкнула Леона и добавила: — Давай быстрее. До перехода осталось час сорок, а тебе еще добраться нужно.

Наверное, я так не бегала уже давно, зато Бэрри повеселилась. Я с моей черепашьей скоростью представлялась ей неповоротливой, но от этого не менее любимой двуногой, которая смешно переставляла ноги и задыхалась. Когда я оказалась в квартире, у меня здорово кололо в боку, а лицо было цвета драконьей чешуи (в смысле чешуи тех драконов, которые обитали в пустошах в наших краях).

Я влетела в душ, вылетела оттуда, на ходу впихнула себя в «счастливый» костюм, в туфли, схватила пальто, которое для Мэйстона сейчас тоже будет очень в тему.

— Веди себя прилично, — сказала Бэрри на бегу. — Вечером вернусь — проверю.

Сегодня была другая смена вальцгардов, у которых я все время забывала спросить имена, но оно и к лучшему. Наверное, сейчас я при всем желании не смогла бы говорить, потому что под сумасшедшее биение сердца внутри рождалась адреналиновая дрожь. Очень похожая на ту, под которую я танцевала на перилах.