Кровь ниори - Людмила Минич Страница 53

Человек не зря так резко обернулся. В залу ворвались. Солдаты, да много, они быстро заполнили почти всю комнату. И последнее, что Леки видел, это как незнакомец сделал несколько шагов от окна к центру залы. И еще ему показалось, что на беспрестанно меняющемся лице незнакомца он заметил удивление. Или почувствовал. Как это объяснить? Солдаты… В комнате потемнело, похолодало, и Леки почувствовал, что вываливается из этого сна наяву. Картина погасла, и как Леки ни жмурился и ни пытался расслабиться еще раз, виденье не возвращалось.

На губах остался привкус металла, хотелось пить, отвратительно ныл висок. Раньше, во сне, смотреть картины было не так неприятно. Как обычные сны. Просыпаешься, и все в порядке. А теперь… и не разберешь – во сне, наяву ли… Он потянулся за кувшином с водой. Опять глухо заныл бок. Он сдвинулся, чтобы не тянуться руками так далеко, и, видно, из-за лишних движений голова закружилась, и Леки снова вжался в доски за спиной, пережидая это состояние. Но вместо того, чтобы прекратиться, кружение только усилилось, пятна света замелькали перед глазами, ноющий висок принялся пульсировать, и, потеряв всякое понятие, где он находится, Леки… очутился перед избушкой Виверры. Она сейчас была такая же, как много лет назад, не покосилась, не развалилась. Словно никуда Виверра и не исчезала. Вот-вот выйдет из…

Старая знахарка в своем бессменном белом платочке показалась в дверях. Беспокойство явственно отражалось на ее лице. Леки она словно и не видела. Он обернулся туда, куда глядела она. Эти двое, видно, только что вышли на полянку и теперь спорым шагом приближались к старушке. Они шли прямо на Леки, и он невольно посторонился, давая им дорогу, хотя уже понимал: вряд ли он послужит для них преградой. Его здесь нет. Но мысленно он тут, он видит все.

Они подошли. Ошибиться невозможно, выправка уж больно боевая. То ли солдаты, то ли треи, в обычном платье правда. Не больно огромные, но люди опасные, сразу видно. Короткий разговор. Слов не было, вокруг Леки стояла тишина. Верно, сейчас ему только видеть дано, а не слышать. Но они у Виверры не от хворей исцеляться собирались, это ясно. Один толкнул старушку так, что та едва устояла на ногах, Леки только оставалось зубы сжать от ярости. Та сказала что-то примирительно, комкая старческими пальцами край своего аккуратного передника, отрицательно покачала головой. Тогда он схватил ее за плечо, тряхнул. Второй успокаивающе похлопал его по спине, сказал что-то. Двинулся в избушку. Виверра рванулась за ним, но первый молодчик так и не отпустил ее плеча. Теперь уж неприкрытый испуг читался на ее лице. Она больше не пыталась вырваться. Да и зачем? Куда от них сбежишь? Глаза ее умоляли, но какое дело было этому трею до ее глаз?

Второй пробыл в избушке недолго. Вынес плоскую угловатую вещь, завернутую в мешковину. «Книга!» – сообразил Леки. Кивнул своему напарнику. Тот потянул знахарку за руку. Виверра замахала на него свободной рукой, что-то говорила, умоляла, посмотрела на второго, обратилась к нему. Ее только сильнее дернули. Она упала на траву. Тогда первый трей просто взвалил ее на плечо и понес обмякшую ношу туда же, откуда они недавно появились. Наверное, там у них где-то кони скрыты. Или другие молодчики их дожидались.

Лицо Леки перекосило судорогой. Как можно? Она же совсем старая была… Кому она что плохого сделала? Книга, сообразил он. Да кому она понадобилась, эта книга? А если понадобилась, то зачем старуху забирать? Грязные отродья олду! От ярости он начал задыхаться и потерял образ. Была Виверра – и нет. Закончилось. Он уже хотел пошевелиться, но темнота в его голове вновь прорезалась вспышками, и Леки увидел небольшую залу.

Он не сразу узнал ее, потому что комната очень изменилась. Лишь увидав знакомый проем окна, облицованный внизу приметным цветным камнем, он понял, что был здесь совсем недавно. Только теперь комната стала другой. Тогда она была почти пуста: никакой мебели, на небольшом возвышении посреди комнаты вроде лежали какие-то небольшие штучки непонятно для чего. Теперь там находилась книга. Та самая. Хорошо знакомая Леки, который видел ее вблизи не раз. Сама же зала напоминала отчасти диковинную свалку ненужного хлама, отчасти жилище какого-нибудь лекаря в Тигрите. Леки случалось бывать у них. Только здесь приютилось, притулилось друг к другу куда больше разных сосудов и сосудиков, медных, серебряных и глиняных. Даже стеклянных, великая ценность! Одна стена была сплошь в полках, заставленных этой утварью. Хлам, кругом хлам. Богатое покрывало, затканное золотом, валяется на полу, а старая выцветшая тряпка на узорчатом ларе прикрывает ту ерунду, что на нем там сверху понаставлена. В проеме знакомого окна подвески, много разных, вроде амулетов, только на них – Леки подошел поближе – знаки непонятные краской обозначены. А вот еще, с полки свисают. Леки, дивясь, ходил по зале, которая теперь казалась гораздо меньше. Но больше всего его влекла середина комнаты. Он несколько раз пытался приблизиться к книге, но не смог подойти ближе, чем на несколько шагов.

Он видел ее четко и ясно. Тот же потрескавшийся, изъеденный временем переплет, та же неудобная, даже неуклюжая застежка. Большое рыжее пятно в нижнем правом углу. Да, и кожа тут совсем разошлась. Дыра стала гораздо больше, чем он помнил. Книгой часто пользовались. Но кому понадобилась книга старой знахарки? Он ломал себе голову и заметил вдруг, что снова перенесся во времени.

Стояла глубокая ночь, и все вещи вокруг утонули в темноте. Леки различал предметы в темноте хорошо, но мелочей не видел, не то что Дэйи. Но теперь его взор будто бы освещал то, на что был направлен. Вот и сейчас, когда он перевел его от книги, она тоже утонула во мраке, а перед ним выступили несколько горшков на полке. Он присмотрелся и понял, что может все разглядеть, если захочет, однако его наблюдения были прерваны человеком, осторожно вошедшим в дверь. Даже не вошедшим, а просочившимся, потому что он открыл дверь ровно настолько, чтобы попасть внутрь. В согнутой руке, на ладони, он нес что-то вроде светильника. Что-то круглое, сочащееся бледным светом. Этого не хватало, чтобы осветить его лицо, а Леки пока стоял далековато. Человек приблизился, но Леки помимо воли отступил назад во тьму. Потом еще.

Человек подошел к книге, и Леки зачем-то начал обходить его сзади. Незнакомец не поставил светильник, продолжал держать его в ладони. Открыл книгу и посветил на страницу, склонился, внимательно всмотрелся. Леки обошел его, но незнакомец снова выпрямился, голова его ушла в темноту. Леки дальше обошел помост с книгой и встал прямо перед ним. Тот продолжал листать тяжелые страницы. Вновь остановился, склонился, слегка щурясь, шевелил губами, читая знаки. И Леки оторопел. Ровный, хоть и слабый, свет озарил лицо, которое Леки не мог забыть. Это был темноглазый незнакомец из Эгроса, о котором Дэйи наказывал даже и не вспоминать.

И все-таки у него было другое лицо, если приглядеться. Другая, более жесткая, презрительная линия рта. У незнакомца с площади совсем не такая. Он не носил бороды и тогда, и сейчас, поэтому Леки его хорошо разглядел. Нос сгорбился. Волосы вроде стали еще светлее. Странное дело, исчезли заметные морщины на лбу, и теперь он казался моложе. И даже глаза его потеряли свою неистовость, словно в них прикрутили свет. Но это был он! Он, никаких сомнений!