Черный ангел - Мария Гинзбург Страница 53

— Ааа, — сообразил Ирвинг.

Он исподволь рассматривал собеседника. Фраза отца Анатолия о том, что они с Петром могли бы подружиться, вызвала у Ирвинга горькую усмешку. Единственный человек, которого Ирвинг мог назвать своим другом — глава их отряда вольных стрелков «Левая рука Будды» погиб в Непале во время ночной атаки. До недавних пор Ирвинг считал, что есть еще один такой человек — Карл Шмеллинг. При воспоминании об этом Ирвинг покрылся холодным потом, и мурашки побежали по спине. Он погрузился в мрачные размышления и уже не слушал того, что говорит Пётр. Радовало только то, что Ирвинг, очевидно, выглядел так же юно, свежо и неиспорченно.

Пётр смолк. Ирвинг обнаружил, что они стоят у входа в небольшой бетонный склеп. На крыше его грустил бронзовый ангел. В России, как успел убедиться Ирвинг, склеп представляли себе в виде беседки из ажурного литья, с куполообразной крышей, крытой алюминиевыми листами. Но Лот остался верен традиция своих предков. Дверь склепа была открыта. Петр опасливо смотрел в черноту за ней. Ирвинг легонько подтолкнул его. Послушник от неожиданности подпрыгнул на месте. Они спустились вниз по ступенькам и оказались в небольшом подземном зале. При их появлении загорелся свет. Ирвинг понял, что в склепе установлен датчик движения. В центре зала стоял маленький гроб. В его изножье лежал венок из живых цветов — увявший, засохший, но еще не пожелтевший. «После похорон прошло не больше двух дней», прикинул Ирвинг. — «Я провалялся в беспамятстве дней пять». Он ощутил тревогу. За это время многое могло произойти с братом.

Крышка гроба была сделана из прозрачного пластика. Ирвинг сильно подивился про себя такому дизайнерскому решению.

— Дашу бальзамировали? — спросил он.

Пётр отрицательно покачал головой. Ирвинг решительно развернулся. Он хотел выйти первым, чтобы послушник не видел его слез. Да и трупов на разных стадиях разложения Ирвинг навидался в своей жизни достаточно, чтобы портить таким зрелищем память о Даше. Однако он все же глянул внутрь гроба — нечаянно.

Даша совсем не выглядела мертвой. Казалось, девочка просто спит. На груди у нее лежала помятая книжка, с которой Даша не рассталась вопреки судьбе. С обложки на Ирвинга смотрел меланхоличный демон с яблоком в руках. «Тетрадь смерти», вспомнил Ирвинг название книги. — «Ну да, взрослым людям — старинный фолиант, детям — хватит и тетрадки». При всей своей неискушенности в библейских сюжетах, Ирвинг хорошо помнил, кто любит предлагать девочкам яблоки.

Петр нетерпеливо переминался с ноги на ногу за спиной Ирвинга. Послушник чувствовал себя очень неуютно в склепе и хотел поскорее покинуть это место. Пётр совершенно очевидно не понимал, почему Ирвинг затормозил на ступеньках, раз уж собирался выходить.

— Я забыл спросить, — сказал Ирвинг. — Отчего умерла Даша?

Он почти не сомневался в ответе.

— Никто не знает, — ответил Пётр. — Ее нашли у бронзового мальчика с голубем — есть такой памятник на кладбище. Она была уже мертвой.

— Но еще теплой, — пробормотал Ирвинг.

— Да, — согласился Пётр.

Ирвинг схватил его за рукав и резко выволок наверх. Ирвинг расстегнул рубашку.

— Смотри внимательно, — жестко сказал он. — Что у меня на шее?

— Шнурок с пулей — кстати, грех это, — пролепетал Пётр, не на шутку удивленный такой экспансивностью. — Крестик надо носить, вы же крёщеный, чай?

— Нет, — ответил Ирвинг.

— Так надо принять святое крещение, без крещения человеку жить невозможно…

— Кроме пули на шнурке, — перебил его Ирвинг. — Есть там что-нибудь? И про родинку на левой ключице я тоже знаю, не надо мне про нее говорить. Никаких царапин, ранок?

Пётр, тоже немного успокоившись, еще раз внимательно осмотрел Ирвинга. Шея как шея — крепкая, мускулистая. Покрытая тем ровным бронзовым загаром, которого никогда не получишь под солнцем северных широт — здесь загар серенький, как и небо. Послушник вздохнул с легкой завистью. Он слышал, что посадник Покатикамень с братом недавно ездили отдыхать на далекое теплое море.

Никаких ранок, если не считать уже светлеющего засоса на левой стороне.

— Засос у вас там, — сказал Пётр.

— Это я тоже знаю, — хмыкнул Ирвинг и сунул ему десятку. — Купишь мне в деревне сигарет. А потом зайдешь к батюшке Анатолию и скажешь, что я готов принять святое крещение. Как можно скорее. Я буду в своей палате. Понятно?

— Да, — сказал Пётр и умчался.

Парнишка сообразил, что вряд ли Ирвинг спросит про сдачу, если он вернется достаточно быстро.

На кухонном столе стояла бутылка. Совершенно обычная пустая бутылка из-под пива, что, что рядами сверкают на полках торговых ларьков. Белые разводы пены уже начинали засыхать. Рядом расположилось блюдце. На нем лежали две сиротливые фисташки. Между блюдцем и бутылкой высилась горка твердой скорлупы от уже съеденных орешков.

Словом, ничего необычного в этом натюрморте не было. Наоборот, его можно было считать типичным для кухонь не только Северо-Запада Конфедерации, но и для большинства ее уголков. Этот натюрморт можно наблюдать и в кухнях городов, расположенных за Полярным кругом, где снег тает к концу мая, и в тех городках, где снег видели только на картинках. Составляющие натюрморта могут меняться в зависимости от местных предпочтений. Вместо твердых фисташек, извлечение которых из скорлупы является отдельным квестом, часто встречаются гренки или чипсы.

Впрочем, один необычный элемент в этом в этом натюрморте все же присутствовал. На заднем фоне расположилась еще одна бутылка, точная копия своей сестры, за исключением одного. Она была тщательно вымыта и наполнена водой. В бутылку была воткнута длинная шикарная роза нежного персикового оттенка.

Крэк знал, что Кати любит необычные цветы. Персиковую розу она видела первый раз в жизни.

Но не удивительный цветок был причиной того, что Кати взирала на открывшийся ее глазам вид с тем чувством, с каким, наверное, жена Лота смотрела на объятый пламенем Содом. Ей казалось, что еще миг — и она окаменеет.

Крэк не пил. Вообще. Ни водки, ни пива, ни других напитков, содержащих алкоголь.

После инициации эллорит не мог употреблять алкоголь. Спиртное ослабляло контроль над энергетическими каналами. Степень разрушительности последствий зависела от количества выпитого и силы дара. Существовало, правда, одно из исключение из этого правила. Один из видов черных эллоритов мог употреблять спиртное в любых количествах. Но Крэк относился к этому виду не относился, это Кати знала совершенно точно.

Когда Кати шла через двор, ей показалось, что когда она уходила на работу, старая оранжевая качель стояла на другом месте. Да и вид у нее был не такой помятый. Сейчас стальные балки лопнули и торчали во все стороны, словно лепестки невиданного цветка. Концы у них были белые, словно оплавленные. И что деревьев во дворе вроде было побольше, чем три штуки. Но Кати решила, что все дело в том, что она еще не успела толком привыкнуть к новому месту.