Сила меча - Дмитрий Тедеев Страница 52

Александр Пирогов

Мне до сих пор кажется, что я сумею понять, что же на самом деле произошло тогда на вечеринке. На которой исчез Максим. Что разгадка лежит на самой поверхности, вот ещё чуть–чуть – и я пойму. А когда пойму, смогу помочь.

Уже не раз бывало, что разрозненные обрывки мыслей, наблюдений, догадок, калейдоскопом вертящиеся у меня в голове, вдруг складывались в чёткую и простую до гениальности картинку. Вот только рассмотреть эту картинку ни разу не удалось, я просто не успевал, в следующий миг картинка вновь распадалась на тысячу осколков, которые устраивали бешеный беспорядочный танец.

Но я всё равно не теряю надежды. Надо просто настроиться, заставить себя быть внимательным и быстрым. И тогда всё получится. Обязательно получится. Потому что иначе – нельзя. Иначе – Максима не вернуть.

Он не умер, он именно исчез. Из нашей жизни исчез. Из моей жизни. Исчез у меня на глазах, неожиданно, странно и страшно.

Максим не собирался исчезать. Наоборот, он наконец начал тогда бороться, отчаянно бороться за свою любовь. Но, видно, как‑то не так. Ошибся он в своей борьбе. Перестарался… Или способ не тот выбрал…

И из‑за кого! Из‑за Кирилла, этой мерзости гнилой! Надавал бы ему в пятак – и дело с концом. Да только не тот Макс человек, чтобы кому‑то, даже Кириллу, морду бить.

Да ещё и Олег сглупил, он сам мне потом рассказал, что Макс спрашивал у него совета, что делать. И Олег, который вообще‑то чистоплюйством никогда не отличался, стал мямлить что‑то несуразное. Что не может давать в таких делах совет, что сам когда‑то мучился вопросом “бить или не бить”, но решил в итоге не трогать соперника. И потерял свою любовь. Но если бы тронул, тоже, наверное, потерял бы, но при этом ещё другим людям, может быть, жизнь разбил…

Ясно, что после такого разговора с Олегом Максим уже никак не мог мордобой устроить. Вот и решил он “драться” с Кириллом “на его территории”, “по его правилам”, то есть заранее поставил сам себя в заведомо проигрышную ситуацию.

В тот день мы сдали последний экзамен, и несколько человек из нашего класса собрались в Максимовой квартире, чтобы отметить это событие, а заодно и день рождения Макса. Я, дурак, сам ему недавно это посоветовал. Посоветовал пригласить не только эту дуру Любку, но и этого урода Кирилла. И несколько наших одноклассников. И доказать Любке и всем остальным, что Кирилл этот — полный ноль, фальшивая пустышка.

Ох, и дурак же я был! Что Кирилл – пустышка и дешёвый болтун, это так на самом деле и есть. Но вот только публично доказать это, переспорить, переговорить болтуна этого – дело совершенно нереальное. Тем более – для Макса. Он очень умный парень, но совершенно не умеет вести словесные дуэли, сразу теряется при столкновении с утончённым хамством. Это я бы ещё мог сцепиться с Кириллом, посоревноваться с ним в искусстве пудрить другим мозги… Но и мне, если честно, мало что светило бы в таком поединке, весовые категории явно разные. А уж Макс‑то, наивный и доверчивый как детсадовец, все переживания и сомнения которого видны как на ладони…

Это было избиение, а не дуэль. Кирилл как из пулемёта сыпал всякими научными терминами, которые для всех нас были просто пустым звуком. Я так думаю, что он и сам мало что в них понимал. Что‑то понять, в чём‑то разобраться – к этому он совершенно не стремился. Его цель была – запутать других, сделать так, чтобы все почувствовали себя рядом с ним полными дураками, и в этом умении равных ему найти было трудно. Я даже и вспомнить толком не могу, что он там плёл, ловко пересыпая туманные рассуждения о высоких материях с издевательскими намёками на “пещерный” уровень нашего, особенно Максового, интеллекта.

Я несколько раз пытался встрять в их дуэль, отвлечь часть огня на себя. Когда Кирилл начал с ужасно глубокомысленным видом рассуждать про таинство медитации, я вспомнил короткий анекдот и, разумеется, тут же рассказал его.

— Кстати! На эту тему есть анекдот! Ёжик медитирует: “Я не пукну. Я не пукну…” Пук! “Это не я. Это не я…”

Но “срезать” Кирилла не удавалось и мне. После анекдота он лишь хмыкнул презрительно и стал с издёвкой объяснять, что, дескать, у нас расплодилось немеренно “фанатов” восточных боевых искусств, всяких там “айки до и айки после”, но что даже медитация, неотъемлемая часть культуры Востока, для этих “фанатов” сводится лишь к теме пуканья. Что кто в чём силён, тот про это и думает. И говорит. И что, дескать, не продвинувшись в медитации, настоящим бойцом не стать.

Меня так и подмывало надавать этому умнику в пятак. Надо было, ой, надо было! Даже не бить, а просто предложить подраться. Давай, выясним, дескать, кто из нас больше подходит под понятие “настоящий боец”, он, “продвинутый” в медитации, или я, ни в чём, кроме пуканья не разбирающийся. Никакой бы драки не вышло, этот болтун начал бы плести что‑нибудь по поводу интеллекта пещерного человека, который, как только ему не хватает аргументов в споре, тут же использует в качестве доказательства своей правоты большую дубину. Пускай бы плёл что угодно. Всё равно всем бы стало ясно, в том числе – и дуре Любке, что он – просто элементарный трус. Взрослый трус, испугавшийся “мужского разговора” с пятнадцатилетним сопляком.

Но я, дурак, тоже элементарно струсил. Побоялся не драки, конечно, а неизбежных едких насмешек в свой адрес, и так хватало многозначительных издевательских рассуждений, чем питекантроп отличается от “человека разумного”.

И Кирилл, не встречая серьёзного отпора, заливался соловьём, козлом перескакивал с одной темы на другую, от экстрасенсорики до многомерности миров, от влияния Луны на нашу жизнь до проблемы невозможности выяснить, чем является окружающий мир – реальностью или галлюцинацией. В общем – всякой ерундой головы нам забивал. А Максим вместо того, чтобы пропускать всю эту галиматью мимо, вслушивался, дурачок, внимательно вслушивался, старался понять этот тошнотворный бред.

Я ещё раз попытался влезть и сказал что‑то ехидное по поводу Кирилловой всеядности, выдаваемой за эрудицию, что‑то неуклюже сострил, что, дескать Кирилл скорость вращения Земли пытается измерить килограммами, а расстояние до Луны – числом огурцов на грядке тёти Груни.