Ключи Коростеля. Ключ от Дерева - Сергей Челяев Страница 52

Толстые восковые свечи, аккуратно расставленные вдоль стен, освещали зал неясным, рассеянным светом. Лица приятелей сразу же приобрели красноватый оттенок, а отсветы изменили их выражения. Первым делом друид вернул на свое место – а именно на большой гвоздь, вбитый за дверью, – широкий амбарный замок, на который когда-то закрывалась часовня. С его-то помощью друид и напугал куклу. Еще когда он только вошел в часовню, страж ворот сразу привлек его внимание. Изобретательный на крестьянские шутки ум Лисовина немедленно подсказал ему сценарий будущих Гвиновых ночных страстей, и друид, посмеиваясь, прихватил замок с собой. В каждой уважающей себя часовне, какие бы боги ни были в чести у местной паствы, всегда имеется запасный выход для священника. Сметливый Лис сразу же обнаружил выход там, где и предполагал, – за алтарем, скрытый от глаз всякого, кто находится в зале. Тихо прокрасться за спиной куклы к дверям, навесить незакрытый замок и прихлопнуть дужку, чтобы он производил впечатление замкнутого, было для друида, привыкшего часами скрадывать зверя на его собственной тропе, делом техники. Покончив с кознями, бородач не удержался и, схоронившись за домиком служителя, решил добавить драматизма, порядком нагнав на впечатлительную куклу страха подозрительными шорохами, а главное, мерзким хихиканьем, до которого друид был большой охотник. Звуки, так напугавшие Гвинпина, оказались просто талантливым подражанием крику хохочущего зимородка, милой птички с желто-синим оперением и привычкой нырять в воду за мелкими рыбками в неглубоких речушках. В арсенале Лисовина было много гораздо более отталкивающих и одновременно убедительных звуков; по сравнению с их хозяевами печально известные в пернатом мире своими ужасными голосами выпь и сыч выглядели невзрачными серыми соловьями, лирично распевающими сладкоголосые арии и серенады.

Между тем Гвинпин углубился в зал, рассматривая на стенах картины и выложенные мозаикой узоры. В центре одной из них высокий седобородый и седовласый старик в закопченном белом одеянии простирал руку над лесами и полями, где копошились маленькие человечки. В реках плескалась непропорционально крупная по сравнению с людьми рыба с серебристой чешуей, а в небе летели птицы с разинутыми клювами. Старик был, очевидно, добрым, но уж больно строгим, по мнению Гвина; вдобавок у него было слишком властное выражение, не допускающее сомнений в правильности его действий. «Видно, привык, чтобы все ему подчинялись, вот и загордился», – неодобрительно подумал Гвинпин и переключил свое внимание на мерзкие создания с хвостами и рогами, которые отплясывали на костях какой-то дикий зажигательный танец. «Если только у них не копыта, что вполне вероятно, то у них должны чертовски болеть ноги», – заключил Гвинпин и подмигнул танцорам. С этими по крайней мере было все ясно: злые, мерзкие, зато не гордячки какие-нибудь и толк в веселье знают… У Гвинпина имелся свой, независимый взгляд на мир, а другие взгляды его не очень интересовали, во всяком случае, до недавнего времени.

– Что, знакомых встретил? – озабоченно поинтересовался Лисовин, от чьего внимательного взгляда ничто не ускользало. Он цепко осматривал внутренности часовни снова и снова, словно искал что-то и не мог найти.

– Да, велели тебе привет передавать, по-родственному, так сказать, – не остался в долгу Гвинпин. – А что мы здесь ищем, а, следопыт?

– В прошлый раз, когда я был в замке, Птицелов со своей компанией заходил сюда, – ответил друид, продолжая оглядывать зал, ниши и алтарь.

– Ну и что? – непонимающе набычился Гвин. – Думаешь, они с тех пор тут тебя поджидают, стол небось накрыли?

– Они шли в походной одежде, с мешками и припасами, – пояснил друид, умевший, если надо, быть очень терпеливым. – Я подождал, пока они зашли сюда, но обратно они не вышли. Думаю, они или где-то здесь, в каком-нибудь подвале, или их уже нет в замке. Но следы здесь есть.

– Понятно, – сухо сказала кукла. – Тогда будем искать.

Они обходили зал, и все новые и новые картины смотрели на них со стен, закопченных долгим горением свечей. Подсвечники были повсюду – блестящие и проржавевшие, на высоких постаментах и вкрученные в стены, на подвесках и массивных толстых болтах. Особенно понравилась Гвинпину картина, на которой несколько одетых в островерхие шлемы витязей в кольчугах и панцирях держали на вытянутых ладонях маленькую плоскую страну с реками, холмами и лесами. Они склонялись над ней, огромные, с ласковыми и мужественными лицами, и глаза их улыбчиво светились.

– Понравилось? – спросил Лисовин, на ходу заглядывая в многочисленные ниши, которыми изобиловали боковые стены.

– Ничего, – подтвердил Гвинпин. – Кто такие?

– Короли, – пояснил друид. – Считается, что они держат на ладонях страну, в которой мы с тобой сейчас находимся. По легенде, пока они держат в руках землю литвинов, тут будут всегда царить мир и спокойствие.

– Хорош покой, нечего сказать, – пробурчал Гвин, разглядывая могучих королей. – А как же война, что тут была недавно?

– Видишь ли, друг мой Гвиннеус, – развернул его к себе бородач, – на свете немало и других королей. На мой взгляд, их даже чересчур много… Вот от этого и проистекает добрая половина бед на земле.

– А вторая, злая половина откуда проистекает? – язвительно поинтересовался Гвинпин, на которого не произвело особого впечатления революционное мышление лесного бородача.

– Добрая – в смысле большая, – наставительно пояснил Лисовин. – Темная ты еще кукла, Гвиннеус, значения простых слов не понимаешь.

– Зато я понимаю значения сложных слов, – парировала кукла.

– Это каких таких слов? – заинтересовался друид. – Поясни, пожалуйста.

– Запросто, – непринужденно ответствовал Гвинпин. – Вот, например, ты знаешь, что обозначает слово… – он сделал маленькую паузу, подбирая нужное сочетание букв, – вот, пожалуйста! Что значит слово «овтсещумиерп»?

– Это что за галиматья такая? – недоуменно пробормотал Лисовин.

– Ты не увиливай, знаешь или нет? – загадочно усмехнулся деревянный хитрец.

– Ну не знаю, не знаю. И что же оно значит? – раздраженно спросил Лисовин.

– Все очень просто, – шлепнул его ластом по ноге Гвин. – Нужно только прочитать слово задом наперед, и ты будешь знать, что слово «овтсещумиерп» означает не что иное, как «преимущество». – И кукла наставительно приподняла ласт, подобно учителю, вынужденному вновь повторять урок нерадивому и бестолковому ученику.

– И кого это ты имеешь в виду? – усмехнулся друид. – Чье преимущество?

– По-моему, это и так понятно, любезный друид, – саркастически улыбнулась кукла. Удивительное дело, с помощью одного носа-клюва Гвинпин умудрялся изображать на своей неподвижной деревянной физиономии самые тонкие оттенки настроений и чувств. Лисовин даже присвистнул от удивления, а Гвинпин в ту же секунду провалился в какое-то темное отверстие.

Когда Лисовин справился с замешательством, он чуть не ринулся за Гвином, но долгими годами выработанная осторожность тут же дала о себе знать. Он отпрянул от разверзшейся дыры и, выждав несколько секунд, заглянул внутрь. Его весьма озадачило то обстоятельство, что из пролома выбивался свет, непривычно яркий для полутемной часовни. Когда глаза привыкли, перед ним открылась большая и просторная комната со множеством свечей, которые зажгли, судя по фитилям, сравнительно недавно, три или четыре часа назад. Здесь уже не было ни картин, ни фресок, и во всей окружающей обстановке повисло что-то гнетущее, мертвенное, даже паутины не было видно. Где-то падали невидимые водяные капли, но пол был сухой. На нем были во множестве разложены вялые цветы, видимо, с призамковых лугов, белые и желтые; растения были вырваны с корнями, на которых остались засохшие комочки земли и глины. Цветы были выложены кругами, меньший в большем, и так до самого малого. В самом последнем, еле человеку уместиться, находился Гвинпин, ошеломленный и потерявший дар речи.