И пала тьма - Джеймс Клеменс Страница 52

Матрона Шашил опытной рукой пригладила платье Дарт, одернула подол и расправила сбившиеся оборки так, чтобы короткий плащ спадал ровно с ее трясущихся плеч.

— Успокойся, дитя, — тепло нашептывала она. — Ты же сейчас из юбки выпрыгнешь.

Дарт кивнула, но дрожь только усилилась. Колени подгибались, и она совсем не чувствовала пальцев на ногах.

— Дитя, ты ведь уже встретилась с господином, — вздохнула Шашил. — И знаешь, что он не кусается.

Лаурелла встала рядом с подругой. В серебристом одеянии девочка двигалась, как луч лунного света. Черные волосы украшала диадема с вкраплениями криста. Бесценные камни, которые также называли слезой богов, сверкали в свете ламп. За одну-единственную слезу можно было купить целую деревню, но на Лаурелле диадема смотрелась естественно, как венок из полевых цветов.

Девочка коснулась щеки Дарт.

— Ты так красива.

Ее слова настолько удивили Дарт, что та забыла про свой ужас. Должно быть, недоверие отразилось на ее лице.

— Посмотри, — настаивала Лаурелла, направляя ее к зеркалу.

Дарт уставилась на свое отражение. С плеч складками спадал алый шелк, дорогая ткань струилась как вода. Перетянутое золотым поясом, длинное платье плотно застегивалось на шее, а широкие рукава свободно разлетались у запястья.

Огненный рубин покоился в ямке между ключицами и, казалось, пульсировал в такт биению сердца.

Волосы девочки умастили маслами, зачесали назад и убрали под золотую сетку с крохотными сверкающими рубинами. При виде своего отражения Дарт зарделась от смущения. Подобное убранство сделало бы хорошенькой и чушку из хлева. Но все же она не могла оторвать глаз от зеркала, пытаясь понять, кого же там видит. Щен носился за спиной хозяйки, покусывал подол платья, хотя его зубы безвредно проходили сквозь шелк. Дарт не обращала на него внимания, рассматривая в зеркале незнакомку.

— Если вы закончили любоваться собой, девушки, нам пора. — Шашил повелительно махнула рукой. — Вот-вот зазвучит горн.

В дверь постучали. На пороге стояли двое, одетые в те же цвета, что и Дарт с Лауреллой: мужчина в огненно-красном, женщина в лунном серебре — Кровь и Слезы. Их поддерживали под руки слуги.

Девочки опустились на колено в торопливом поклоне. Шашил же просто уперла руки в бока:

— Госпожа Хьюри и господин Виллим, если мои барышни запачкают из-за вас платья, не ждите прощения.

Слова матроны звучали строго, но на лице играла улыбка. Госпожа Хьюри, Длань слез, вошла в комнату, поддерживаемая служанкой, опираясь на трость.

— Мы ни за что не посмеем испортить такую красоту, матрона Шашил.

Глаза госпожи Хьюри затягивала мутная поволока слепоты, а спина сгибалась под тяжестью лет. Ей было от силы пятьдесят пять, но она казалась вдвое старше. Такова ноша Милости.

Женщина подковыляла к Лаурелле:

— Пойдем, дитя, нам надо поговорить.

Девочка отошла в сторону с женщиной, чье место готовилась занять. Дарт заметила, что лицо подруги светится восторженным преклонением.

Следующим переступил порог господин Виллим. Он был еще моложе, но двигался так, словно стоял уже на краю могилы. Золотистая рубашка и красный камзол висели мешком на исхудавшем теле. Он спотыкался и шатался при ходьбе, но не имел при себе трости, а полагался лишь на слугу. Виллим прошаркал по комнате к Дарт и поднял руку с прозрачной, светящейся кожей и голубыми венами.

— Кажется, тебя зовут Дарт, не так ли? — Голос его звучал на удивление твердо, как и полагалось молодому человеку его возраста. В нем пряталась улыбка гораздо теплее той, что приподнимала дрожащие губы. — Так ты и есть та юная девица, что пришла занять мое место рядом с господином.

Дарт, не в состоянии заговорить, снова поклонилась. Она впервые видела своего предшественника. На церемонии их с Лауреллой представят остальным Дланям.

Девочка последовала за господином Виллимом к небольшой скамье с мягким сиденьем. Чтобы усесться, ему потребовалось немало усилий. С тяжелым вздохом он откинулся на спинку и закрыл глаза.

— Ах, если бы у меня снова были молодые ноги и спина…

Дарт стояла рядом, Щен обнюхивал его штанину. Через пару секунд Виллим похлопал по сиденью, и девочка примостилась на краешек скамьи.

Виллим развернулся к ней. На первый взгляд его глаза казались мутными, но в глубине горела такая сила, что с лихвой искупала хилость плоти.

— Существует обычай, чтобы избранный слуга утешил и ободрил своего преемника. — Он взял ее руку в свою. — Но я никогда не придерживался обычаев.

Он кивком указал на Лауреллу и госпожу Хьюри — они премило обнимались.

— Могу себе представить, что Хьюри честно выполняет свой долг и поддерживает твою подругу со всей добротой, на какую способна.

Дарт не могла отвести от них глаз. В их позах читались покой и благость.

Виллим прочистил горло и положил на руку девочки холодную ладонь.

— Лучше я поделюсь с тобой мудростью, которую подарил мне мой предшественник, когда мы сидели на этой же скамье сорок лет назад. — Он тяжело уставился на Дарт. — Боги живут вечно, потому что высасывают жизнь из своих слуг.

Дарт задохнулась от услышанной ереси и отняла руку. Виллим ответил сухим смешком:

— Не надо выглядеть возмущенной. Я запомнил выражение твоего лица, когда ты меня увидела. Думаю, в свое время я выглядел так же. Одно дело знать о цене, которую придется заплатить за несение Милости, но совсем другое — увидеть наяву ее морщинистое лицо, правда?

Дарт тяжело сглотнула и не подняла глаз от каменного пола.

— Ответь мне, дитя.

— Да, — только и смогла выдавить девочка.

Виллим задвигался, пытаясь с помощью слуги выпрямиться.