Гильдия убийц - Личия Троиси Страница 51

— Это еще ничего по сравнению с Великой Пустыней на востоке. Ты действительно еще глупая девчонка, — посмеивался Учитель.

Дубэ краснела, но ничего не отвечала.

Только на закате накатывалось отчаяние. Для Дубэ закаты не были связаны с приятными воспоминаниями. Все напоминало ей Горнара. Но в той серой пустыне, по которой они шли, закат имел совсем иной смысл. Это был единственный момент за весь день, когда все приобретало цвет и на равнине появлялись странные блики. Потом, внезапно, когда солнце уже, казалось, зашло за горизонт, зажигалась одна-единственная молния. Один мгновенный, переливающийся луч ярко-зеленого цвета. На один миг Большая Земля как будто снова зацветала, казалось, что трава вырастает на отравленной земле, а потом, через секунду, снова исчезает, как видение.

Учитель видел это и смотрел почти взволнованно на небо, безвозвратно погружающееся в ночную тьму.

— Ты видела зеленый луч, правда?

Дубэ вздрогнула:

— Ведь мне это не привиделось?

Учитель покачал головой:

— Нет. Говорят, что только дети могут видеть его, потому что они еще не погрязли в мерзости этого мира. Говорят, что луч несет послание эльфов, их последнее послание миру, передаваемое Солнцем тому, кто еще чист и не испачкал руки в крови.

Он тихо засмеялся, в его смехе слышалась ирония. Дубэ почувствовала, как ее охватывает печаль.

— Так почему же я…

— Я тоже вижу его, — отрезал Учитель. — Я видел его сотни раз, тут, в пустыне, и он никогда ничего мне не сказал. И сколько бы людей я ни убил, зеленый луч всегда здесь, ждет меня каждый раз, когда я прохожу через эту землю. Один мудрец сказал мне, луч виден здесь из-за прозрачного воздуха. В других местах воздух тяжелее и поглощает луч. Такое случается только здесь, и больше нигде.

В пустыне обучение стало иным. Теперь Учитель предлагал ей выполнять странные упражнения.

— Я хочу, чтобы ты стояла на страже.

— Зачем? Мы ведь здесь одни…

— Не обсуждай мои приказы, делай это, и все. Стой здесь и не спи два часа, пока я не позову тебя, прислушивайся к звукам, ко всем. И смотри не засни!

Но в первый раз Дубэ заснула, и разбудила ее пощечина.

— Я не хотела, Учитель, прости меня…

— Сосредоточенность, Дубэ, сосредоточенность! Ты должна научиться управлять собою, чтобы рассудок преобладал над усталостью, над голодом, над любым сигналом, который посылает тебе тело. Поняла?

Сейчас, ночью, особенно в кромешной тьме, созерцать пустоту, когда мыслям не за что зацепиться, чтобы остановить свой бег, когда нет никакой опоры, за которую можно было бы ухватиться, чтобы не стать добычей сна.

— Все это потому, что ты невнимательно смотришь. Двух одинаковых мгновений не существует, окружающий тебя мир постоянно течет, изменяется, но ты слишком рассеянна, чтобы заметить это. Шум ветра — как песня, то медленная, то быстрая. Гром вдали. Легкие звуки шагов насекомых по земле. Осколки черного кристалла, катящиеся вдаль. Научись слушать это.

И так — ночь за ночью. Распознавать малейшую вибрацию, слышать мир лучше, чем видеть его, сливаться с ним.

— Сосредоточение покоится на терпении, на способности ждать. Речь идет о том, чтобы читать мир, как книгу, проникая в него. Слышать всем телом и понимать его сигналы, чтобы уловить тот единственный миг, когда можно нанести точный удар. Вот сущность убийства.

Дубэ пыталась, пробовала, хотела усовершенствоваться. А потом всегда падала и засыпала.

— Я буду внимательней обычного, клянусь!

— Я знаю, но пока ты не достигнешь цели, ты не должна чувствовать себя удовлетворенной.

А вот Учитель действительно никогда не спал, Дубэ могла это подтвердить. Он умел быть частичкой окружающего мира, даже во сне. Даже когда Учитель засыпал на несколько минут, его чувства всегда бодрствовали. Она тоже должна стать такой, у нее получится. Она начала понимать смысл обучения за эти дни.

Равнина кончалась: впервые за много дней взгляд наткнулся на препятствие, появившееся на горизонте. Вдали четко вырисовывался контур высоких гор.

— Мы почти пришли. Еще десять дней, и мы сможем отдохнуть.

Учитель объяснил: это — Даресс, северные горы. Земля Скал.

— Это земля гномов, кроме них тут почти никто и не живет.

Дубэ вспомнила низкорослое и злобное существо, постучавшее к ним какое-то время назад.

— Они все такие? — озабоченно спросила она.

— А что в этом плохого?

Дубэ наклонила голову. Ей стыдно было признаться, что они внушали ей страх.

Наконец они подошли к лесу. На горизонте высились горы, увенчанные снегом, торжественные, с заостренными верхушками, а у их подножия — бархатный зеленый ковер, в который Дубэ с радостью погрузилась.

Ей нравилось спать в тени деревьев, и те упражнения, которым обучал ее Учитель в лесу, давались ей легче.

Однажды ей удалось не спать два часа, — столько, сколько приказал Учитель. Когда он проснулся, она почти набросилась на него: «Я сделала это, я сделала это! Ты видишь? Я не заснула!»

Учитель не рассыпался в комплиментах. Он ограничился лишь кивком.

Однажды утром Дубэ увидела, что он достает лук.

— Сегодня будем охотиться.

У Дубэ перехватило дыхание. На нее нахлынули воспоминания о Сельве, яркие и живые.

— Иди за мной.

Они побрели по лесу, и Учитель снова начал к ней придираться:

— Ты слишком шумишь, так ты распугаешь всех животных.

Они остановились, подождали, прислушиваясь к звукам, которые не удавалось расслышать Дубэ, разглядели детали, которые Дубэ не удалось сразу увидеть.

Ее отец никогда не охотился. Дичь покупала мать или иногда дарили друзья, у Дубэ не было опыта охоты. Поэтому она ничего в ней не понимала.

— Внимательно следи за мной, — сказал Учитель.

Она делала это, подражала ему, но смысл ускользал от нее.

— Что именно мы ищем? — прошептала она.

— Следы, — отрезал он и указал ей на что-то на земле.

Дубэ узнала их. Такие следы встречались рядом с лесами Сельвы: следы молодого оленя. Она даже один раз видела оленя.

— Он неподалеку.

Они пригнулись, легли на землю и поползли.

— Слышишь? — Голос Учителя был едва ли громче вздоха.

— Нет…

— Сосредоточься.

Дубэ закрыла глаза, в точности как делала это вечером, когда надо было выполнять упражнения. Тогда тишина заговорила с ней, и ритмичный звук шагов стал явственно слышен.