Посланец небес - Михаил Ахманов Страница 51

– От другого места я бы не отказался, – молвил Тревельян. – Разлука сохраняет свежесть чувств. Ты поймешь это, когда немного остынешь.

Принцесса набросила покрывало на голые ноги и хлопнула в ладоши. Теки-Гах возник как из-под земли.

– Лат-Хора ко мне! С его стражей!

«Идиот! – прорычал командор. – Эта принцесска – племянница наследника! Для тебя – прямой ход в имперские Архивы, не говоря уж о связях в высшем обществе! Что тебя останавливает? Ты ведь переспал с Чарейт-Дор? Или я ошибаюсь?»

«Чарейт-Дор мне нравилась, а эта юная стриптизерша – нет».

«Но твоя миссия…»

«Сейчас у меня внеслужебное время, – сообщил Тревельян. – На этом давай закончим».

В павильоне появился мужчина зрелых лет с лицом значительным и важным. Его одеяние свидетельствовало о поспешности сборов, но главное он не забыл: большой, свисавший с шеи медальон с драконом являлся знаком власти над провинцией. Правителя сопровождали Теки и четыре воина в полном вооружении.

– Я здесь, моя госпожа. – Лат-Хор склонил голову. – Чего ты желаешь?

– Чтобы этого рапсода отправили в Висельные Покои! – Принцесса ткнула в Тревельяна изящным пальчиком. – Пусть его посадят в яму с пацами, и пусть он сидит там два… нет, три дня! Пусть сидит дольше, если я о нем забуду. – Она подняла взгляд к звездам и сморщила носик. – Я еще не решила, забуду или нет.

– Будет исполнено, – сказал Лат-Хор. – Какое обвинение я должен ему предъявить?

– Разве нужны какие-то обвинения?

– Да, моя драгоценная гостья. Тебе, конечно, известно, что так полагается по закону. И обвинения должны быть серьезными, иначе не оберешься хлопот с Братством Рапсодов.

Зеленые глаза сверкнули.

– Что мне до них!

– Думаю, тебе будет неприятно, если рапсоды откажутся петь в твоем доме. И в любом другом, где ты окажешься среди гостей. Представь такую картину: ты входишь во дворец Ниган-Таша, твоего почтенного родича, где собрались Нобили Башни с сыновьями, дочерьми и женами, где блещут праздничные огни и звучит музыка – ты входишь, песни и музыка смолкают, и рапсоды удаляются. И все знают почему! Не очень приятно, да? Так что нам необходимо обвинение.

«Мудрый человек этот Лат-Хор, – заметил Советник Тревельяна. – Умеет воспитывать молодежь!»

Принцесса натянула покрывало до плеч и призадумалась. Потом, фыркнув, промолвила:

– Я обвиняю его в насилии!

– О! – Правитель мельком оглядел Тревельяна. – А на вид такой приличный юноша! Значит, насилие… Куда же глядели твои стражи? И когда он успел штаны натянуть? Ну, не важно… Но за насилие – даже за мысль об этом, учитывая твою благородную кровь – положена не яма с пацами, а малый крюк. Вот в это место. – Лат-Хор ткнул себя повыше пупка. – Он будет умирать примерно с Восхода до Заката. Наверное, ты захочешь послушать, как он кричит?

Лиана-Шихи содрогнулась:

– Нет! Нет, да помилует меня Заступница! Пусть будет яма с пацами! За дерзость!

– Хмм, дерзость… это вполне подходит. Пошли, рапсод! Вы, – правитель повернулся к стражам, – следуйте за нами на расстоянии десяти шагов. Когда я скажу, приблизитесь и отведете его в Висельные Покои. Приятной ночи, моя госпожа.

Он повернулся и вышел, подталкивая Тревельяна перед собой.

Висельными Покоями в Семи Провинциях и сопредельных странах именовалась тюрьма, бывшая одновременно и местом экзекуций. В Империи преступников не жгли на кострах и не рубили им голов или конечностей, не топили и не сажали на кол, а исключительно подвешивали. Эти казни были разнообразными и в зависимости от вины вели к быстрой и безболезненной кончине либо смерти мучительной и долгой. В первом случае вешали за шею или на крюк, пронзавший сердце, во втором казнимый висел вниз головой или крюк втыкали под ребра, в пах и другие места, чтобы дорога к Оправе не показалась слишком легкой. Что до орудий казни, то столб и веревка всегда оставались столбом и веревкой, а вот крюки были разные, большие, средние и малые, тупые и острые, гладкие и с зазубринами. Но коль угроза крюка миновала, то Тревельян о нем не думал, а лихорадочно пытался вспомнить, что же такое яма с пацами. Вспомнил наконец и помрачнел. В яму, собственно, сажали узника, а сверху водружалась клетка с решетчатым полом, и сквозь него продукты жизнедеятельности пацев валились вниз, прямо на голову страдальцу. Это сопровождалось визгом и радостным воем – пацы были умными зверюгами и умели развлекаться.

Должно быть, мрачные мысли отразились на лице Тревельяна, так как Лат-Хор повернулся к нему и сказал:

– Я примерно представляю, что между вами произошло. Вы, рапсоды, странный народ, клянусь Тремя Богами! Во всяком случае, кое-кто из вас. Тебе протянули сладкий плод, а ты пожелал, чтобы подали на золотом блюде и с поклонами… Гордыня и упрямство, упрямство и гордыня! Вот за это и будешь наказан. Я изгоняю тебя из Мад Эборна! Девчонке скажу, что ты сбежал, – она, конечно, не поверит, но это не важно. Мы с Ниган-Ташем друзья, и здесь она находится под моим присмотром.

– Ты справедлив, – молвил Тревельян.

Правитель усмехнулся:

– Со стражем справедливости нельзя иначе, и неприятности с Братством мне тоже не нужны. – Он запрокинул голову, всматриваясь в небо. – Уже совсем стемнело, рапсод. Мои люди отведут тебя на пристань, посадят в лодку и переправят… Куда? Куда ты хочешь?

– В столицу, мой благородный господин. И еще пусть принесут мои вещи и моего зверька. Или хотя бы мою лютню… Она в Покое Верных Слуг.

Лат-Хор подозвал стража, отдал распоряжение. Потом сказал:

– Не советую тебе ехать в Мад Аэг. Девушка скоро туда вернется, и, хоть город огромен, вдруг вы встретитесь… Тебе надо скрыться на несколько дней на островах. Потом переберешься на восток или на запад, в Провинцию Восхода или Дневную… Так будет лучше всего.

– На островах? Что за острова, мой господин?

– Острова в проливе между Мад Эборном и столицей. Там поместья богатых людей, и один из них считает меня своим покровителем. Уго-Тасми, не из знатных нобилей, просто торговец солью… Я прикажу, чтобы тебя отвезли к нему. Место уединенное, а усадьба очень хороша. Отдохнешь, а в благодарность будешь развлекать хозяина.

Они спустились с холма к морю. Вдоль берега тянулась каменная пристань и покачивались корабли, совсем небольшие и размером с океанскую яхту, но Лат-Хор прошел мимо них. За пристанью была небольшая бухта, почти незаметная за кронами ив. Шагая к ней, Лат-Хор бросил охранникам:

– Бина и Миора ко мне. Если спят, разбудите. И проверьте, что они не пьяны. Я не хочу, чтобы рапсода утопили.

Над морем, тихо шелестевшим у их ног, раскинулся темный бархатный шатер, усыпанный звездами-светлячками. Ближняя уже стояла в зените, и от нее, как от земной луны, бежала по водной глади светлая узкая дорожка. Дворцовый холм отделял их от озера и города, но приглушенные звуки музыки и гул доносились даже сюда. На благодатном берегу, которому улыбнулась Таванна-Шихи, царил вечный праздник.