Степанида и 7 женихов - Наташа Шкот Страница 51

Когда вспомнила о времени, солнце поднялось достаточно высоко. Степка даже загрустила, настолько не хотелось покидать Поляну. Но делать нечего. Сегодня у нее куча дел. Вон, «мальчикам» позвонить обещала, Гора надо успокоить, выяснить, что маменька его, ведьма болотная хотела, да узнать новости от бабушки Евдотьи. Ну и конечно же опять заняться делами непосредственными. «Еще ремонт пора начинать, в сельсовет сходить, дел — непочатый край!» Отжала волосы, оделась и поспешила назад.

Неприятности нахлынули тут же, стоило лишь вернуться. Откат никуда не делся, он словно «ждал» ее у дуба. И за время отсутствия его сила лишь удесятерилась. Это было неожиданно и, ошалеть как, неприятно. Степка застыла мраморным изваянием у дерева, выкатив глаза от неожиданности. И тут увидела его!

Митя лежал в воде. На улице зыбкая осень, ранее-ранее утро, а он спокойно лежал в речке, откинув голову назад. Нижняя часть его тела находилась в воде, на поверхности оставались торс и шея. Степка задрожала. Он был так прекрасен, что захватывало дух. Он, и этот сверхмощный откат, врезались в Степку сшибающей силой, она схватилась за ствол дерева и сжала зубы до боли.

Водяник без одежды был роскошен. В одежде — обычный стройный парень, а без — римский гладиатор. «Блин, да ему в модели надо податься, а не в бизнесмены, больше бы зарабатывал!»

Рельефные мышцы груди бугрились над водой, Степанида приласкала их взглядом, спускаясь вниз, к сожалению глазами, а не губами… Упругий живот с пупочной впадиной выделялся на фоне «кубиков» пресса. Все, что ниже, было скрыто водой и женщина застонала от раздражения.

Митя услышал, встрепенулся, повернул голову. Увиденное в его взгляде, расшифровалось, как отражение собственного вожделения. Он хотел ее. И, кажется, никак не меньше, чем она его. «У меня откат, а у него какое оправдание?»

Водяник рывком перевернулся на живот и медленно поднялся, не сводя с нее взгляда. Степка сползла на землю.

Вода стекала по его телу, оглаживая железные контуры. Женщина следила за водой, жадно вбирая и запоминая ее движения с желанием повторить все то же самое губами.

К счастью, или разочарованию, мужчина был в белье. Увидев на нем черные плавки, Степанида застонала уже от досады. И немножко от облегчения. Хотя белье и не скрывало его «заинтересованности», которую едва ли можно было утаить куском мокрой ткани.

Он вышел из реки, вытер ладонями голову и только тут Степка сообразила, что он пострижен и дредов больше нет. Но разве сейчас это было важно?

Важен был он, его тело, горящий голодом взгляд и одержимость Степаниды. Одними губами она прошептала: «Иди ко мне…» Он дернулся, на лице промелькнуло удивление и порыв броситься к ней…

Но, Митя устоял. Закрыл глаза, разрушив зрительный контакт. Нагнул голову и принялся быстро одеваться. Минута, и полностью одетый мужчина склонился над Степанидой, поднял ее, сжав плечи.

— Не помогло? — прошипел чужим голосом.

— Н-нет…

— Мне тоже! — он прислонился к ее лбу, — хотел остыть, а тут ты, прости, что…

— Ты красивый… — Степанида просунула руку под куртку и погладила грудь, обтянутую свитером. Митя дернулся.

— Н-не надо, я… мне тяжело, черт! — выругался.

— Зачем ты такой красивый? — она усилием воли зажмурилась и убрала руку, — у-хо-ди…

— Куда? Ты что? Оставить тебя?

— Уй-ди, про-шу… — она даже оттолкнула его, но слишком слабо.

— Нет! Не проси! Давай отведу домой! — руки на ее плечах стали причинять боль.

— Д-до-ма бу-дет так же…

— Что же делать? Вернешься на Поляну?

— Я же не мо-гу там жить… — сказала едва не плача, — блин, за что… мне это?

— Панни, но что же делать? — отчаяние в его голосе передалось и ей.

— Убейте меня! — прошептала и бахнулась затылком об дерево, — все, Митя, беги… я буду тебя насиловать!

Степанида открыла глаза и схватила водяника за шею, притягивая голову для поцелуя. Мужчина не сопротивлялся и на половине пути забрал инициативу себе, крепко обняв одной рукой за плечи, второй за талию.

Прохладные губы подарили блаженство. Он дотронулся до ее горячих, пересохших губ и увлажнил их языком. Втянул в себя верхнюю губу, пососал. Втянул нижнюю, смакуя, пробуя на вкус, как дорогое вино. Их стон слился в один.

Водяник приподнял ее повыше на уровень своего лица и с губ переключился на щеки, лоб, нос, подбородок. Степанида застонала громче.

— Ми-тя… ос-та-но-вись… — прохрипела.

— Да, да, сейчас… — ответил таким же чужим голосом.

— Мне… больно, Митя…

— Где, моя хорошая? — водяник обхватил ее лицо ладонями и заглянул в затянутые поволокой глаза.

— Тут… — она выпустила его и дотронулась до живота, а затем закричала и согнулась в три погибели. Митя перепугался, подхватил на руки.

— Панни, солнышко, что… Черт! Что делать?!

Степанида закричала еще раз. Она вспомнила эту боль. Похожее чувствовала в больнице, когда в теле боролся медвежий яд с приворотом водяника. Хотела что-то сказать, объяснить, но сил хватало лишь на то, чтоб не закричать диким зверем. К счастью эта боль мучила ее недолго, спасительная темнота оборвала все.

«На хороший цветок летит и мотылек»

Степанида открыла глаза в незнакомом месте, на чужой кровати. К ее губам прижимали чашку с дурно пахнущим содержимым и пытались напоить.

— М-матильда? — изумилась Степка и в этот момент противная жидкость попала в рот и горло. Степка глотнула и закашлялась.

— Пей, пей, потом здороваться будем! Прихватило тебя, деточка! — это была действительно Матильда, собственной персоной, — а ты, Дмитрий, меня прямо расстроил, довести девчонку до такого состояния, да как ты мог?

Степанида повернула голову и увидела, что лежит головой на ногах водяника, а он ласково перебирает ее волосы.

— Пей, говорю! — шикнула на нее Матильда и толкнула чашкой. Степка скривилась, но принялась пить мелкими глотками мерзкое варево. Митя молчал.

— Почему не позвонила? Я ведь просила тебя, — продолжала Матильда, — что, решила в Слагалицу поиграть раньше времени, да? Пей, пей, не отвечай!

— Матильда, ей и так плохо, что Вы пилите, в самом деле! — заступился Митя.

— Молчи, то же мне, жених! Не мог помочь по-быстрому?

— В смысле? — опешил тот.

— Хрен в коромысле! — огрызнулась болотная ведьма. Степка вновь закашлялась. Но отдать должное, варево помогало. Боли не было, лишь тупое восприятие происходящего, словно ты находишься во сне. И еще очень сильно захотелось спать.

— Сейчас она поспит, а ты иди домой! — Матильда забрала кружку и глаза у Степки закрылись, — клади на подушку, давай. И иди, Дима, иди!