Камень Чародея [ = Чародейский рок ] - Кристофер Сташеф Страница 50

— Но всех остальных детей у нас похитили, — мрачно проворчала первая женщина.

— Похитили детей? — воскликнула Корделия. — Кто совершил такое злодейство?

— Музыка, девушка, — угрюмо ответил первый мужчина. — Музыка увела всех наших старших детей.

— Как это? — но в голосе Корделии прозвучало предчувствие: она вспомнила молодежь, которую видела в пути.

— Нашему сыну двадцать. Он первый начал дергаться в такт музыке, — чуть не плача рассказывала вторая женщина. — А дочери четырнадцать. Она сначала только кивала головой и пела песни без слов за работой…

— Не без слов… — возразил десятилетний мальчик.

— Ну, если в них и были слова, я не могла их разобрать. Она работала все медленней и медленней и наконец забросила работу и ушла вслед за другими девушками в лес.

— Хвала Небу, если они еще девушки, — с дрожью в голосе пробормотал второй отец, — потому что вместе с ними в лес ушли старшие мальчики и молодые люди. Моему старшему двадцать, а второму сыну — шестнадцать. Где они сейчас?

Магнус прочел искреннюю тревогу у него на лице.

— Успокойся, добрый человек. Я уверен, с ними все в порядке.

— Ты не видел то, что видели мы, — вздохнул первый отец. — Они дергаются и кривляются, танцуя, собирают странную пищу, целые толпы их бродят по полям, дергаясь и не зная, куда они идут. Хвала Небу, если они до сих пор не погибли!

Магнус хотел было сказать, что не видел ничего страшного среди групп молодежи, но вспомнил ощущение опасности, которое охватило его среди едоков лотоса, тощих поедателей камней и при встрече с вампиром, и промолчал.

— Здесь так много семейств! — сменила тему Гвен. — И они идут отовсюду!

Низина в любую сторону хорошо просматривалась на одну-две мили, болота были плоские и ровные, они поросли только травой и кустами, лишь кое-где торчало несколько небольших кривых деревьев. На фоне заходящего солнца было отчетливо видно множество семей и разрозненных групп крестьян, которые заполняли каждую тропку.

— Куда же они идут? — задумался Род.

— Скоро узнаем, — заверила его Гвен.

— Музыка стала громче, — заметил Грегори.

И верно, хотя и оставалась приятной. Род оглядел своих детей и увидел, что даже Джеффри расслабился. А Магнус и Корделия перестали дергаться.

Миновав рощицу невысоких искривленных деревьев, они увидели перед собой большое озеро. Оно лежало неподвижное, золотое в свете заходящего солнца, водную гладь его лишь слегка рябило от ветерка, и все озеро словно резонировало в такт с мягкой мелодией. Вокруг по берегам во множестве сидели люди, занимались простыми делами, чинили одежду, строгали. Горели костры.

— Наконец-то вода! — Магнус склонился к озеру. — Я пить хочу!

— Я бы не стал это делать, — заметил пожилой крестьянин, но Магнус уже погрузил руки в воду. Глотнул, потом вылил воду, сморщившись. — Соленая.

— Еще бы, — ухмыльнулся крестьянин. — Мы совсем рядом с морем, молодой хозяин, вода соленая.

— Как и наша кровь, — прошептал Род.

— Что ты сказал, джентльмен?

— Ничего особенного, — Род со вздохом сел. — Конечно, мы тоже разожжем костер.

— Не сомневайся, — Гвен опустилась рядом с ним. — Но сначала немного отдохнем.

— Я поищу воду, — забросил удочку Магнус.

— Не беспокойся, сын, — потянулся Род. — Здесь любая вода имеет вкус моря. У нас осталось что-нибудь в мехах, Гвен?

Его жена посмотрела на почти плоскую кожаную бутыль. Неожиданно емкость раздулась.

— А как же, — улыбнулась Гвен. — Пей на здоровье.

Магнус с благодарностью принял бутылку и не торопясь утолил жажду.

— Корделия, — позвала Гвен, — что ты делаешь? Девушка сидела в десяти ярдах на краю озера.

— Смотрю, что в воде, мама, — невинно отозвалась она. В то время как сама строила страшные гримасы и раздраженно оглядывалась туда, где Грегори на коленях ползал по берегу, задумчиво разглядывая воду.

Гвен улыбнулась.

— Ах, да. Ты же никогда раньше не видела озеро?

— Не видела, мама, — с облегченной улыбкой ответила Корделия. И повернулась, чтобы убедиться, что Маленький Брат не упал в воду: охваченный любопытством, он всегда перестает обращать внимание на такие мелочи, как безопасность. Но, конечно, он обидится, если Корделия будет его слишком опекать.

— А еще где-нибудь такие места есть? — спрашивал тем временем Род у одного из крестьян.

Тот поднял голову от растопки.

— Мы слышали только о нескольких. К нам приходил менестрель с глиной в ушах; он пришел из северных лесов, куда со своими товарами перебрались торговцы. Он говорил, что направляется на юг, на остров, где собираются трубадуры. Там музыка моря прогоняет музыку камней.

— Маленькие оазисы тишины по всему берегу, — Род кивнул и повернулся к Гвен. — Надо бы увеличить их число в глубине суши.

— Конечно, милорд. Всем нужны убежища от такой дикой жизни.

— Мама! Папа! — позвала Корделия. — Посмотрите! Как удивительно!

— И ничего подобного, сестрица, — не согласился с ней Грегори. — Всего лишь моллюски. Их всегда находят на краю воды.

— Только не таких, пустая башка! Эти делают музыку!

Грегори недоверчиво посмотрел. Род встал.

— Кажется, мне тоже нужно взглянуть.

— И мне, — согласилась Гвен. — Что там за существа?

Они вместе с Магнусом и Джеффри прошли по берегу озера. Фесс оставался на месте, но не спускал с них глаз.

Корделия вслед за Грегори забралась на самый конец песчаной отмели, которая футов на двадцать вдавалась в озеро; и именно там, на глубине в два фута, им повстречались пять моллюсков. Отталкиваясь одним краем раковины от песчаного дна, они медленно передвигались в такт музыке.

— Как моллюски могут создавать музыку? — удивился Грегори.

— А почему бы мне и не спеть? — послышался голос из воды.

Дети даже отскочили, а Джеффри спросил:

— Это ты говоришь, маленький моллюск?

— Естественно, — ответил тот, — если ты спрашиваешь.

— Это не совсем обычные моллюски, — прошептал Род Гвен.

— Я уже догадалась, — ответила она.

— Это вполне очевидно, — согласился Род. — Наступит ли когда-нибудь конец чудесам этого острова?

— Только в сердцах и сознании людей, милорд.

— Ты поешь только потому, что должен? — спросила Корделия.

Моллюск мелодично рассмеялся.

— А разве этого мало?

Корделия покраснела, а Грегори поинтересовался: