Врата зимы - Марк Энтони Страница 50

Грейс осторожно выскользнула из постели, стараясь не разбудить Тиру, свернувшуюся в комочек под одеялом, и бесшумно открыла, а затем закрыла за собой дверь спальни. Пройдя через зал, она прошла по коридору и наконец оказалась перед массивными дубовыми дверями, на которых был вырезан герб Кейлавера – два скрещенных меча, а над ними корона с девятью зубцами. Их должно быть не девять, подумала Грейс. Двух башен замка больше нет, они превратились в руины, в груды камней. Найдется ли когда-нибудь время, чтобы восстановить их?

Не найдется, если она не займется этим. Грейс распахнула створки дверей и проскользнула внутрь. Затем спиной закрыла, мысленно поблагодарив слуг, хорошо смазавших дверные петли маслом.

Через высокие окна в помещение проникало достаточно света, чтобы разглядеть кресла, кольцом стоявшие возле круглого стола. Здесь в прошлом году заседал Совет Королей. С тех пор эта комната использовалась очень редко. Воздух тут был холодный и влажный. Грейс подошла к столу и оглянулась через плечо, чувствуя себя школьницей, тайком проникшей в школу после уроков.

Это смешно, Грейс. Если лесная царица сказала правду, то это – твое место по праву происхождения.

Она обошла стол вокруг. В центральной его части была выгравирована руна надежды, которую Тревис разбил после того, как сокрушил руну мира. Стол окружали восемь украшенных резьбой деревянных кресел. На спинке каждого вырезан герб Кейлавера. Кресло Кейлавана стояло рядом с креслом Толории, Далее находились кресла остальных семи Доминионов.

Грейс остановилась позади последнего кресла. По сравнению с остальными оно казалось более новым. Но что же, получается, что несколько столетий в нем никто не сидел? В одной из легенд рассказывалось о том, что какая-то ведьма наложила чары на это кресло и в него сможет сесть только истинный наследник королевской династии Малакора, потому что тот, кто выдает себя за такового, немедленно падет мертвым.

Грейс почувствовала, что ее охватывает какое-то безумное веселье. Фолкен и остальные ее товарищи абсолютно уверены в том, что именно она – наследница королевской династии Малакора. Но не превратится ли она в кучку пепла, если осмелится сесть в это кресло?

– То-то они тогда удивятся, верно? – прошептала Грейс и прикусила губу, чтобы не рассмеяться.

Грейс провела рукой по символическому изображению, вырезанному на задней стороне спинки кресла, – узлу с четырьмя петлями, окружающими четырехконечную звезду. Никакого магического удара не последовало. На пальцах осталась пыль, никаких следов ожога. Девушка провела рукой по другой стороне спинки.

– И тут ничего.

Грейс села. Даже если кресло Малакора и несет на себе проклятие, то она его не почувствовала. Обычное неудобное деревянное кресло, причем очень неудобное. Помимо того что оно рассчитано на человека, у которого ноги фута на три длиннее, чем у нее, в кресле нет больше ничего особенного.

Но что-то все-таки в нем должно быть!

«Сядь в кресло, запретное для всех остальных, – сказала царица леса, – и ключ найдется сам».

В кресле не было ничего такого, что торчало бы наружу и напоминало ключ, все элементы резного узора сидели в спинке намертво, и вытащить их было невозможно. Может быть, это своего рода загадка, которую удастся разрешить, только сев в кресло? А может, дело в столе, вернее, в той его части, что стоит прямо напротив кресла?

Грейс провела рукой под сиденьем, ожидая, что ее пальцы наткнутся на комочек жевательной резинки, прилепленной чьей-то рукой, однако ничего подобного там не оказалось. Девушка вздохнула, почувствовав холод, усталость и легкую тошноту. Что же она ожидала найти здесь? Это всего лишь кресло, и вряд ли легенда говорит правду. Никакое оно не заколдованное.

– Скажи это графу Уэттерли! – раздался неожиданно неприятный хриплый голос. – Он вообразил себя наследником короля Ультера и несколько столетий назад попробовал сесть в это кресло. На следующее утро от него остались только зубы. С тех пор никто не осмеливался даже прикасаться к креслу. До сегодняшнего дня.

Грейс испуганно огляделась по сторонам, но никого не увидела.

– Кто здесь? Покажись!

– Я здесь, Ваше величество!

Из-за спины Грейс появилось какое-то создание в серых лохмотьях.

– Вайла! – вырвалось у Грейс. Ей вспомнилась старуха, которую она встретила в лагере короля Кела. – Или ты Грисла?

– Почему вы не можете узнать меня, Ваше величество? – пожала острыми плечами старуха.

– Все-таки ты Вайла. Вайла менее…

– … забавна? – подсказала старуха. Грейс улыбнулась.

– Я едва не сказала дерзость.

Вайла усмехнулась.

– Садитесь, Ваше величество. Все-таки, наверное, было бы лучше, если бы перед вами сейчас оказалась Грисла, а не я. Она без каких-либо колебаний сразу сказала бы вам, что вы дурочка, каких свет не видывал.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Вы знаете, что я хочу сказать. Вы часто терзаетесь мыслью о том, что нет никакой надежды. Неужели после всего, что вы видели, вы до сих пор сомневаетесь в силе волшебства? В самой жизни? Вы сами иногда заставляете этого эмбарца сиять, как новенькая монета! Может быть, вам стоит поменять ваше имя на леди Плакса?

Глаза Грейс сердито сузились.

– Ты уверена, что ты действительно не Грисла?

– У нас с ней разные лица. Все зависит от того, какое лицо мы надеваем в тот или иной момент. – Старуха строго посмотрела на девушку единственным глазом. – А какое лицо наденешь сегодня ты?

Грейс собралась ответить, что у нее нет разных лиц, но неожиданно задумалась. Так ли это на самом деле? Ведь она и врач, и колдунья. И королева, желает она это признать или нет. И женщина, напуганная и одинокая. Кто же она?

– Но я не знаю, кем буду!

– Вам решать, – хмыкнула Вайла.

– А что будет, если я не сделаю этого?

– Безумие наступит. Смерть. Гибель всего живого, – ответила старуха. От нее пахло опавшими листьями. – У нас много лиц, но мы можем надеть за один раз только одно. Если вы попытаетесь явить все ваши лица, то станете никем. Так что лучше выбрать одно и постоянно его носить.

– Даже если оно и неправильное?

– Если то, что ты выбираешь, дитя мое, исходит из глубины твоего сердца, то как оно может быть неправильным?

Слова Вайлы напугали Грейс и одновременно наполнили ее непонятным, непривычным возбуждением. С того самого дня, как стало известно о ее истинном происхождении, она упорно отгоняла от себя мысль о том, что она настоящая королева. Но какова же была истинная причина ее неверия?

Королевам надлежит быть гордыми, бесстрашными и величественными, Грейс. Они отдают приказания остальным людям лишь щелчком пальцев. Они всегда точно знают, что делают.

Может быть, это было совершенно глупое, наивное представление о настоящем облике венценосной особы, которое она почерпнула из книг и фильмов? Но обязательно ли ей вести себя так, как кажется единственно правильным? Может быть, все-таки лучше выбросить из головы всю эту чепуху и быть самой собой – с неаккуратной прической, пристрастием к мэддоку и полным отсутствием куртуазных манер? Радоваться тому, что у нее восхитительные друзья, готовые выручить из любой беды? Вот тогда-то, она – может быть – и станет настоящей королевой.