Я не ваша, мой лорд - Ольга Островская Страница 50

— Нам пора вставать, наверное, — произношу, бросая взгляд на посеревшее небо за ажурными оконными ставнями.

— Да. Скоро нужно отправляться, — соглашается Севастьен, однако даже не думает меня отпускать, продолжая поглаживать моё бедро. — Но сначала давай обсудим кое-что.

— Что именно? — настороженно поднимаю голову и всматриваюсь в его лицо.

— Хочу попросить тебя. Всегда говори мне, если чувствуешь опасность, или тревогу. Что угодно. Как вчера. Сама знаешь, что твоё чутьё игнорировать нельзя. Особенно в нашей ситуации. Знаю, что вы отлично сработались с Тодой и порой понимаете друг друга с полуслова, и понимаю, что возможно не смогу так же хорошо тебя читать, поэтому будь со мной откровенна. Я хочу знать твои мысли, предположения, выводы и опасения. Договорились?

— Это односторонняя договоренность? Ты будешь так же откровенен? — вскидываю бровь. Вот не верю, что герцог будет мне всё рассказывать.

В подтверждение моих мыслей его глаза сужаются, буравя меня изучающим взглядом. Я своих тем не менее не отвожу. Раз уж хочет быть мне полноценным напарником, то я тоже имею право на его откровенность.

— Я постараюсь, — наконец произносит он. — Не буду скрывать, что опыт работы в тесной связке с напарником, для меня нов, но для тебя я готов изменить своим привычкам и методам.

Ого. Надо же. Приятно, бес его дери.

— Это всё? Или ещё что-то?

— Под этими твоими балахонами оружие есть где спрятать? — интересуется он, игриво кусая моё плечо.

— Есть, — ворчу я, пытаясь отстраниться.

— Покажешь? Хочу понимать, насколько ты защищена, — в том, что я не поехала бы безоружной, Севастьен даже не сомневается.

Звучит логично, но чувствуется подвох. Подозрительно изучаю мужчину, но ничего такого прочесть на его лице не могу.

— Хорошо. Сейчас оденусь и покажу, — отстраняюсь, заставляя его разомкнуть объятия. На этот раз он не сопротивляется.

— Я могу помочь, — проводит костяшками пальцев по моей спине.

— То, что я не закатила скандал после утреннего произвола, вовсе не означает, что позволю всё, что взбредёт тебе в голову, — вот ведь коварныйхитрый Змей. Дай палец — руку по плечо отхватит. — Я не твоя любовница, чтобы терпеть такие вольности.

Фыркнув, поднимаюсь с кровати, одёрнув предавшую моё доверие сорочку.

— Жестокая, — смеётся Севастьен, наблюдая за мной голодным взглядом.

Так странно это всё. Вот такое утро. Бурлящее в крови лёгкое возбуждение и некая игривость в настроении. И, что самое главное, впервые за многие годы отсутствие чувства горькой обиды, безнадёги и отчаяния, в котором я даже сама себе не признавалась. То, что между нами происходит, постепенно перестаёт восприниматься, как жестокое противостояние, начиная приобретать совсем другой оттенок. И я не могу сказать с чистой совестью, что мне это не нравится. Слишком нравится. Но это совершенно не значит, что я так просто сдам свои позиции.

Прихватив свои вещи, скрываюсь в ванной комнате, где, прежде чем одеться, креплю на икрах специальные ножны, которые для меня сделала Риз. Парные кинжалы, это конечно не мой меч, но тоже не мало, если уметь с ними обращаться, а я умею. Как и с маленькими клинками спрятанными в рукавах. Никто, кроме “мужа” без его ведома не имеет права ко мне прикасаться, так что я могу не переживать, что их обнаружат. Вооружившись, натягиваю многослойные одежды, и, красиво расправив всё, возвращаюсь в спальню.

Севастьен уже тоже встал и даже надел длинную чёрную рубашку с вышитым воротом. Увидев меня, тут же пробегается изучающим цепким взглядом по моей фигуре и шагает ближе.

— Показывай, — требует хищно.

Улыбнувшись, я деланно равнодушно поправляю рукава, нажимая на спусковой механизм, выпускающий лезвие.

— Это твоя подруга сделала? — мужчина с интересом обхватывает моё запястье, рассматривая подарок Риз.

— Да. Это её последняя разработка. Можно сделать так, а можно выстрелить лезвием, если по другому нажать.

— Впечатляюще. Почему она не предложила такие Департаменту? — спрашивает Севастьен, заглядывая мне под манжеты и ощупывая спрятанные там наручия.

Пожимаю плечами.

— Это первый и, можно сказать, пробный образец. Но работает отлично. Я с ними уже тренировалась.

— Хорошо. Ещё что-то есть?

Хмыкнув, приподнимаю подол, показывая голень. И тут он опускается передо мной на колено и внаглую задирает мне юбки, якобы изучая оружие.

— Тьен, что ты себе позволяешь? — задушено выдыхаю, чувствуя мужские руки на икрах, а губы… его губы проводят дорожку поцелуев от коленки до края панталон, делая мои ноги ватными, а мозги кисельными.

— Тренирую твою выдержку, любовь моя.

И этот бесстыжий тип прикусывает мою кожу, а потом, лизнув саднящее место, опускает юбки, тщательно оправляя.

— Надевай карилью. Нам сейчас завтрак принесут, — сообщает он, поднимаясь на ноги и целуя меня в уголочек губ.

Бесы б драли эти босварийские правила. Не могли они в этой гостинице женщин нанять, чтобы мне не прятать лицо перед слугами? Вздохнув, иду к зеркалу наводить красоту, радуясь, что хоть так скрою предательский румянец.

Несмотря на бурное начало дня, к вечеру мне уже хочется покусать кого-нибудь от скуки и усталости. Сегодня я узнала, что ненавижу кареты. Нестерпимую жару, от которой дышать уже нечем. И босварийские ландшафты. Эти холмы, бесконечные спуски и подъёмы. Моя несчастная пятая точка уже онемела от сидения на поначалу мягком и, казалось бы, удобном сидении. А ехать ещё несколько часов, как сообщил мне герцог совсем недавно. Мы должны остановиться в оговоренной и проверенной гостинице, так что мне остаётся лишь набраться терпения.

— Кари, ты как, душа моя? — в окошко заглядывает мой “супруг”. Притом забота в его глазах кажется вполне искренней.

— Устала очень, Сев, — позволяю себе жалобный тон, вытаскивая наружу женскую слабость, которую дома усердно училась прятать.

— Орани говорит, что приближается гроза. Мы попытаемся её обогнать, но придётся гнать лошадей. Потерпишь, маленькая?

Можно подумать у меня есть выбор? Зато, может, приедем быстрее.

— Конечно, муж мой, — даже для нашего проводника мы супружеская пара. Поэтому из роли можно выпадать только наедине.

Севастьен пару мгновений всматривается в мои глаза, а потом кивает и пришпоривает коня, уносясь вперёд. Слышу, как он разговаривает с Орани, свист кнута, конское ржание и карета резко начинает ускоряться. Великая Праматерь, дай мне сил.

Спустя два часа мне уже выть хочется, и я начинаю подумывать, не попроситься ли к Севастьену на коня. Эту бесовскую пыточную деревянную коробку на колёсах подбрасывает на ухабах так, что я уже несколько раз язык прикусила и отбила себе всё, что только можно. А тем временем за окнами кареты уже вовсю подвывает ветер, почерневшее небо и гудящий воздух давит на сознание подспудным ожиданием неприятностей. От погоды так точно.