Сила неведомая - Мария Корелли Страница 5

– А ты знаешь? – спросил он насмешливо.

– Думаю, да! – Тут она склонила головку набок, как задумчивая птичка, и её чудесные волосы легли на одну сторону золотым крылом. – Я развлекаюсь, как только могу. Я научилась всему, что можно вытворять с жадным, глупым человечеством при помощи огромных сумм наличных! Я бы, – здесь она помолчала и с неожиданной кошачьей нежностью движений приблизилась к нему, – я бы вышла за тебя замуж! Если бы ты пожелал! Я бы предоставила тебе все свои деньги для забав, ты бы получил, что пожелал бы для твоих изобретений и экспериментов, и я бы тебе помогала; и тогда – тогда ты бы взорвал этот мир и меня вместе с ним, пока позволял бы мне любоваться этим великолепным зрелищем! И я вышла бы за тебя не по любви, имей в виду! А только из любопытства!

Он отступил от неё на пару шагов, блеск белых зубов под его тёмными усами и бородой изобразил на его лице скорее оскал, чем улыбку.

– Из любопытства! – повторила она, протягивая руку и касаясь его. – Чтобы узнать, что такое представляет собой такая вещь, как мужчина! Я всё для тебя делала, не так ли? Для неотёсанного, каким ты всегда был и есть! Я всё делала! И весь Вашингтон считал, что дело уже решено! Почему бы тебе не сделать того, что от тебя ожидал весь Вашингтон?

Лунный свет падал прямо на её приподнятое лицо. Это было удивительное лицо – не прекрасное, в соответствии с однообразным представлением пресс-камеры, но излучавшее такой свет дерзкого разума, который делал саму по себе красоту дешёвкой и ничтожеством в сравнении с его сияющим воодушевлением. Он отодвинулся от неё ещё на шаг и стряхнул её руку.

– Почему не сделать? – повторила она мягко; затем с неожиданным смехом она сложила ладони и подняла их словно в молитве: – Почему он не сделает? О, великая луна Калифорнии, почему? О, языческие боги и богини, фавны и чародеи, ответьте мне почему?

Он одарил её исполненным презрения взглядом.

– Тебе бы на сцене играть! – сказал он.

– «Весь мир театр», – процитировала она, позволив рукам лениво упасть по бокам. – А наш – истинная комедия! Бедный Шекспир! Он и вообразить не мог таких персонажей, как мы с тобой! Ну а теперь представь, что ты удовлетворил бы ожидания всего Вашингтона и женился бы на мне, тогда, конечно, мы бы смертельно наскучили друг другу, однако с кучей денег мы смогли бы разбежаться кто куда, сегодня все так делают!

– Да, все так делают! – повторил он механически.

– Они не любят, знаешь ли! – продолжила она. – Любовь слишком скучна. Ты бы и сам нашёл её таковой!

– В самом деле! – сказал он, внезапно оживившись. – Это стало бы хуже любой пытки! Быть любимым, чтобы за мной следили, и стерегли, и нянчились, и целовали!..

– О, вряд ли какая женщина захочет тебя поцеловать! – вскричала она. – Никогда! Это было бы слишком с её стороны!

И она заливисто рассмеялась, словно весёлый жаворонок на заре. Он злобно уставился на неё, движимый неистовой жаждой схватить и скинуть её вниз с холма, как мешок с мусором.

– Чтобы поцеловать тебя, – сказала она, – нужно надеть на губы щит, словно намереваясь целовать охапку крапивы! Нет-нет! Мой ротик слишком красивый, мягкий и розовый! Мне бы не хотелось испортить его, оцарапав о твой, так что я не стану этого делать!

– Слава Богу! – истово произнёс он.

– И не волнуйся, – продолжила она легкомысленно, – в «Плазе» я надолго не задержусь.

– Ещё раз слава Богу!

– Я бы слишком соскучилась, особенно потому, что я не притворяюсь болящей, как ты. Кроме того, у меня есть дела! Чудесные дела! И я не думаю, что их можно совершить в одиночестве, как отшельник. Человечество – мой котёл! Доброй ночи!

Он остановил её порыв быстрым повелительным жестом.

– Постой! Прежде чем ты уйдешь, я хочу, чтобы ты узнала кое-какие мои мысли…

– Это необходимо?

– Думаю, да. Это избавит тебя от всех намерений увидеть меня вновь и станет облегчением для меня, если не для тебя. Слушай! И взгляни на себя моими глазами…

– Слишком сложно! – заявила она. – Я могу глядеть на вещи твоими глазами не более, чем ты – моими!

– Мадам…

Она выдохнула слабый смешок: «Ох!», и закрыла руками уши.

– Никаких «мадам», ради Бога! – вскричала она. – Звучит так, будто я королева или портниха!

В его мрачных глазах не было улыбки.

– Как же мне к тебе обращаться? – спросил он. – Женщину с таким богатством и независимостью, как у тебя, едва ли назовёшь «мисс», словно она под родительским присмотром.

– Нет, я полагаю! Есть старое английское слово «владычица» – такое странное и милое, тебе не кажется?