Криабал - Александр Рудазов Страница 5

Пить не дали. Чего-чего, а воды у каторжан вдоволь – вон, под ногами хлюпает. Хочешь – горстью черпай, хочешь – наклонись, да пей.

Фырдуз черпал горстью. Брезговал немножко прямо губы туда окунать. Сохранилась в нем еще крохотная толика самоуважения.

Однако на то, что именно он пьет, кобольд старался не смотреть. Что за вода может быть в шахте? Хорошо и то, что источник – подземный ручей, у самого ключа грязи вовсе и нет.

Но то, что у самого ключа, пьют сами хобии, да их фискалы из кобольдов. А что до работяг дотекает, наполовину уж из рудничной пыли состоит.

Ну да ничего, не привыкать. Кобольд – зверушка неприхотливая.

И то хорошо, что не бьют. Хобии – народец черствый, но бесцельно не злобствующий. Никто не слышал, чтоб хобий кого ударил ради забавы. Не провинись ни в чем – и никто тебя не тронет.

Жаль, не все это понимают. Примостившись в ямке на возвышении и бережно собирая крошки, Фырдуз стал свидетелем расправы. Сразу пятеро приземистых, покрытых черным мехом хобиев окружили огромного цверга и дубасили железными палками-тростями.

Фырдуз не знал этого беднягу и понятия не имел, в чем тот провинился. Но пронаблюдав с пару минут, уверился – либо бунтовал, либо пытался бежать. Новичок, видно, не знает, что к чему. Не выбили из него еще остатки гордости.

Ну да ничего, выбьют. А если и дальше будет упрямиться, так саданут киркой в затылок и до отвала на тачке. Много таких уж бывало, гордых.

Но этот покрепче иных. Хобии колотили цверга до ужаса долго, но тот все не падал и не падал.

Понятное дело, нелегко сбить того, чья форма почти кубическая. Хобии рядом с этим детиной смотрятся мелкими зверушками.

Любой кобольд, впрочем, тоже.

В конце концов цверг все-таки обессилел и рухнул. Ну как рухнул... скорее просто осел. Обмяк, как подтаявшая куча грязи.

Но хобии от него отвязались. Видно, и сами уже притомились махать дубинками. Еще по разу пнули эту бородатую тумбу и разошлись.

Несколько минут цверг лежал неподвижно. Фырдуз посасывал последний кусочек хлеба и внимательно смотрел. Ему было любопытно, останется ли здоровяк после такого жив.

Фырдуз бы вот точно не остался. Кобольды – народ двужильный, но если долго бить палками – умирают.

А вот цверг – поди ж ты! – стал медленно приподниматься. Фырдуз, доевший пайку, сполз вниз и подобрался поближе. Он знал, что глупо лезть не в свое дело, но ему стало интересно все же узнать, за что цверга так наказали.

Вплотную Фырдуз подходить не стал. Цверги всегда его немного настораживали. Огромные они очень, широкоплечие, заросшие густыми бородами. Вечно носят на себе железо, таскают тяжелое оружие.

Цверг возвышается над кобольдом, как башня. Цверг в один присест съедает столько, сколько кобольд не съест и за три дня. Цверг может разбить кобольду голову ударом мозолистого кулачища.

Нет, не стоит подходить к такому, пока не убедишься, что он тебя не тронет.

Все-таки поднявшись, цверг долго просто стоял и шатался. Потом утирал кровь грязной рубахой. Больше размазывал. Ранить его хобии всерьез не ранили, сломать ничего не сломали, но ушибов и ссадин нанесли столько, что страшно глядеть. Завтра все тело будет сплошным синяком.

Кое-как утеревшись, цверг зашагал. Брел почти на ощупь, шаря перед собой руками. Ему явно не хватало зеленоватого мерцания подземных опят.

Фырдуз-то видел все ясно. Много ли нужно кобольду? Светлячок, искорка, гнилушка... вот и ладно. Совсем уж в кромешной тьме даже кобольд ничего не различит, но если есть хоть крошечный огонек – не пропадет.

А хобиям и это без надобности. Зачем свет тому, кто слеп? Даже глаза у них заросли кожей. Зато слух и нюх у хобия такие, что ориентируется лучше многих зрячих. И невдомек ему, что чем-то обделен, безглазый.

Но вот у цвергов глаза-то есть, только плохие, в темноте толком не видят. Яркий свет нужен. Факелы, свечи, лампы масляные.

Фырдуз их за то даже жалел немного. Поэтому он все же подобрался к цвергу ближе и осторожно окликнул.

- Кто здесь? – повернулся бородач. – Ты из кротов?..

- Нет, кобольд я, - тихо ответил Фырдуз. – Лагерник. Мир тебе, друг.

- И тебе мир. Ты где? Не вижу ни зги...

Фырдуз коснулся его руки. Ладонь цверга оказалась твердой и шершавой, как горная порода.

- Ты новенький? – спросил кобольд. – Как зовут?

- Тревдохрад, - коротко ответил цверг, глядя поверх Фырдуза. – Где выход?

- Выход?.. С шахты?.. Друг, выходов несколько, но у всех караул...

- Мне нужно оружие, - заявил Тревдохрад. – Хотя бы кирка или лопата. Я пробьюсь.

- Пробьешься?.. Посмотри на себя, друг, ты весь в крови, ты на ногах еле стоишь. Пойдем, умоешься хоть.

Цверг неохотно послушался. Стараясь не привлекать внимания хобиев, Фырдуз повел его к отнорку, где обычно спал. Но тут снова загудело медное било – два удара, потом четыре. Перерыв закончился.

- На работу надо, - поежился Фырдуз. – Друг, вон там дождись меня. Воды тут везде много, внизу пошарь. Умойся, попей, поспать попробуй. Ты если сегодня первый день, можно не работать, но завтра выйти придется.

Тревдохрад шумно засопел, хотел что-то сказать, но Фырдуз уже утек в темноту. Мало кто способен шнырять по пещерам тише и незаметней кобольдов.

Зачем он взялся помогать этому недотепе, Фырдуз сказать затруднялся. Может, просто по доброте душевной, по врожденной своей совестливости. А может, потому, что дружить с таким могучим цвергом – дело подходящее. Среди каторжан хватает таких, кто охотно вырвет последний кусок изо рта такого же лагерника. У Фырдуза уже дважды отнимали пайку, и один раз – стащили.

Хотя не исключено, что пока Фырдуз будет кончать смену, Тревдохрада уже не станет. Может, все же помрет от побоев, а может, кто из лагерников поможет. Брони и оружия на нем нет, но одежда хорошая, добротная. Рубаха почти новая, только кровью заляпанная, сапоги кожаные.

Хотя любой кобольд в этом шмотье утонет, конечно. А других цвергов на шахте раз-два и обчелся.

Однако Тревдохрад дождался Фырдуза. Лежал, где было сказано, и хрипло дышал. Похоже, что-то ему хобии все-таки повредили.

Фырдуз помог ему подняться и отвел к кухонным вагончикам. Во вторую перемену дают не только хлеб, но и похлебку – жидкую, сытную, даже почти теплую. Получить пайку можно только лично, хобии по номерам проверяют, так что тут уж хоть слабый, хоть больной – вставай и иди к раздаче.

Иначе еще больше ослабеешь.

Идти к раздаче Тревдохрад все равно сначала не хотел. Упрямился, упирался. Мол, ничего ему не нужно от этих кротов, пусть сами жрут свои помои. Но потом его подвел собственный живот, издав тихое, но отчетливое урчание.