Наяль Давье. Граф северо-запада - Владимир Зещинский Страница 5

Пока мы были в деревне, старался закрыться по максимуму, так как понимал, что эмоции деревенских не самое приятное, что я хотел бы испытывать.

Ребята немного прошерстили тела нападавших, подтвердив, что были они именно кучкой зачарийцев. Я даже с любопытством рассмотрел одного, но никаких сильных отличий от моих людей не заметил. Обычные люди, точно такие же, как и мы. Разрешил ребятам немного обобрать тела, понимая, что трофеи – дело святое. К моему удивлению, сильно усердствовать никто не стал. Обыскали на предмет денег, украшений, забрали годное оружие, плащи да кое-какие вещи. На все про все ушло не более пятнадцати минут. Почти сразу после этого мы выдвинулись из деревни, оставляя позади короткое сражение.

Деревенские провожали нас долгими взглядами, но останавливать никто не стал. Да и незачем это было.

Пока ехали с одного края деревни до другого, я оглядывался по сторонам из-под капюшона. Под копытами лошадей чавкала грязь. Дождь все усиливался. Люди стояли около небольших домов и смотрели на нас. Мужчины были одеты в обычные широкие штаны, подвязанные веревкой. Поверх рубашки что-то вроде теплых безрукавок. На ногах сапоги, сделанные из кожи. Хоть звучит это вполне достойно, но вот вид у этих сапог оставлял желать лучшего. Почти все мужчины были косматыми да бородатыми. А еще грязными и побитыми.

Женщины, как можно понять, ходили в платьях. Не могу сказать об их красоте, обычные платья с длинными юбками, рукавами и горловинами. Волосы у всех собраны под чепцы. Худыми были только молодые, да и то не всегда. Я уже давно понял, что тут ценятся женщины в теле. Конечно, безобразно толстыми они не были, но я лично предпочитаю, чтобы в женщине было килограммов на двадцать поменьше. Обычные лица, красавиц мною замечено не было. Хотя, может, это от того, что многие перепачканы и черт почти невозможно разобрать.

Дома в деревне располагались по обе стороны от дороги, на некотором от нее отдалении. Всего домов так тридцать. Не увидел ни собак, ни скота. Хотя Аболье, насколько я знаю, купил несколько туш молодых свиней нам сегодня на ужин. Дети тоже все попрятались по домам. Слышно только шум дождя да чавканье копыт в грязи.

Когда деревня осталась позади, я вздохнул свободнее и немного ослабил свой контроль. Всё-таки держать эмпатию почти на нуле весьма неприятное чувство. Попробуйте закрыть глаза в толпе или же заткнуть уши. Не очень, правда? Постоянно хочется увидеть или услышать. Вот и у меня так. Поначалу эта способность доставляла мне проблемы, но чем дальше, тем больше я начинал чувствовать, что не могу без нее. Это будто еще один орган чувств, потеря которого сделает из меня едва ли не калеку.

Я был готов к тому, что сейчас по моим нервам полоснут чувства моих людей, но этого не произошло. Даже странно. Все были спокойны и умиротворены, словно находились в медитации. Я оглянулся, чтобы проверить – всё ли в порядке. Сбоку тут же последовал немой, но совершенно чётко ощущаемый вопрос. Аболье смотрел на меня вопросительно.

– Милорд? – спросил он всё-таки.

– Все так спокойны, – сказал, поморщившись. Дождь совсем уж разошёлся. Я, конечно, люблю такую погоду, но не в дороге. – Я думал, после схватки, пусть и такой короткой, все должны быть взбудоражены.

Аболье оглянулся, вскинул брови, будто бы и его и самого такое спокойствие людей донельзя удивляло, но потом просто хмыкнул, поворачиваясь обратно ко мне.

– Подождите до вечера, милорд.

Я кивнул, отворачиваясь. Пусть Бефур и сказал, что вечером будет всё по-другому, но я отчего-то не был в этом так уверен. Люди казались слишком спокойными, даже чуточку сонными. Покрутив эту мысль и так и эдак, я быстро выбросил её из головы, решив приглядывать за всеми на всякий случай.

К вечеру немного оклемались раненые, даже перебрались на своих лошадей. Вот только ехать им верхом пришлось недолго – из-за усилившегося дождя стемнело быстро, поэтому на ночлег пришлось размещаться едва ли не после обеда.

Лагерь устроили недалеко от дороги, немного углубившись в лес. По всему выходило, что на поляне, которую мы выбрали для ночлега, часто останавливаются. Тут даже была небольшая заготовка дров, которую сразу же пустили в дело. Жанжак не забыл о молодых свинках. Несмотря на дождь, он решил порадовать нас жареным мясом. Именно поэтому ребятам пришлось под его неусыпным руководством натягивать навес над костром. Четыре высокие жерди, вкопанные в землю, да натянутая на них кожа. Конструкция смотрелась неважно, но главную свою функцию выполняла исправно.

Для меня тоже соорудили такой же навес, зачем, я так и не понял, так как мне достаточно было и палатки, но возражать не стал. Минут через пятнадцать, когда мне надоело наблюдать за всеми, я переключился на магическое зрение и стал осматриваться по сторонам. В лесу было много нитей земли и жизни. Если первые стелились понизу, то вторые вольготно чувствовали себе среди ветвей деревьев.

Я с любопытством рассматривал первую попавшуюся нить, когда заметил небольшую странность. Обычно магические нити просто безвольно висели в воздухе, иногда плавно покачивались, но нить, которую я рассматривал, явно двигалась. Медленно, практически незаметно, но она перемещалась. Присмотревшись, я понял, что и все остальные едва уловимо стремились в одну и ту же сторону.

Меня хватило еще минут на пять. Я честно пытался сидеть на месте и думать о чем угодно, но не о том, куда могут стремиться нити. Я пытался себя убедить, что на улице дождь, слякоть и сырость, но внутри все буквально горело от любопытства.

Я уже встал, собираясь пойти и посмотреть. И тут же мой мозг подкинул последний, самый неоспоримый аргумент в пользу того, чтобы никуда не ходить – скоро стемнеет. В итоге – дождь, ночь, лес, полный зверей. Не лучше ли пойти завтра с утра?

Сев обратно, вздохнул. Вот так всегда. Ладно, не думаю, что нити изменят своё поведение за ночь, а даже если и так, то я хорошо запомнил направление. В общем, я убедил сам себя не делать глупостей.

Моих телодвижений никто не заметил, а если и обратил внимание, то ничего у меня не спросил. Очень скоро мне, задумавшемуся, прямо под нос сунули тарелку, наполненную жареным, горячим мясом. В руку же травяной отвар и кусок лепешки. Я ел, машинально отмечая, что мясо великолепно, а сам в это время наблюдал за нитями. Если поначалу у меня еще оставались сомнения, то чем больше проходило времени, тем меньше их оставалось – нити явно двигались. Очень медленно, буквально по несколько сантиметров в час, но двигались, а это главное.

– Спасибо, – поблагодарил я, снова на автомате отдавая тарелку с кружкой, кажется Хану.

Переместился с места на место, когда рядом со мной прямо под моим навесом мне разобрали палатку. Переключился на обычное зрение только тогда, когда глаза стали уставать. Конечно, они уже не болели так, как в те первые разы, но если использовать зрение на протяжении нескольких часов без перерыва, то ощущается легкий дискомфорт.

Проморгавшись, заметил, что стемнело окончательно. Люди поели и сейчас занимались кто чем. Хотя большинство, кроме бедолаг часовых, ютились под навесом посреди поляны. Он не был таким уж большим, поэтому всем приходилось очень сильно тесниться, но по голосам, вполне себе довольным, и по спокойным эмоциям становилось понятно, что такая теснота людей совершенно устраивает. Дождь, казалось, и не думал заканчиваться. Мне оставалось надеяться, что к утру он хотя бы немного утихнет.