Мертвый ноль - Макс Фрай Страница 5

– Просто? – недоверчиво переспросил я.

– Ну, если надо сделать невидимым уже существующий объект, то не очень, – признал Малдо. – Не факт, что я сам, без помощи смогу. Но если с самого начала его таким строить… слушай, вообще не вижу проблемы. По крайней мере, теоретически. Надо попробовать. Но я заранее уверен… Хотя проверить все-таки надо! Извини, ничего, если я прямо сейчас пойду? Это будет не слишком невежливо?

– Не слишком, – успокоил его я. – В самый раз. Убирайся из моего дома. Отвести тебя на Удивительную улицу Темным путем?

– Вот спасибо! – воскликнул Малдо, вскакивая с дивана. – Сэкономишь мне почти целый час! Заодно дам тебе карандаш и бумагу. Ты же нарисуешь Черхавлу? Можно совсем примитивный эскиз.

– Другого тебе в любом случае не обломится, – вздохнул я, предвкушая грядущий позор. – Ладно, куда деваться. Пошли.

* * *

– Двести тридцать семь шиншийских принцесс, – сказал сэр Кофа Йох. И повторил, словно бы сам себе не верил: – Двести тридцать семь!

После сеанса принудительного рисования мне требовалось забыться, а ужин в обществе сэра Кофы Йоха в этом смысле беспроигрышный вариант. Мы встретились буквально в паре кварталов от Удивительной улицы, в недавно открывшемся, но уже успевшем войти в моду трактире «Прекрасный булбан».

Булбаны – это крупные пауки, обитающие, если я ничего не путаю, на островах Холтари. Что прекрасного может быть в здоровенном пауке, кроме его неспособности покинуть родной остров вплавь, – отдельный вопрос. Однако названное в его честь заведение получилось вполне симпатичное: стены задрапированы веревками, условно убедительно имитирующими паутину, под потолком приветливо сверкают маленькие светильники, зеленые, как паучьи глаза. При этом в тарелки здесь пауков все-таки не подкладывают, даже декоративных. Приятно иметь дело с людьми, знающими меру. Особенно в пауках.

Невзирая на отсутствие пауков в наших тарелках, Кофа мрачнел на глазах.

– Двести тридцать семь – хорошее число, – заметил я. – Не круглое. Лично я круглые числа терпеть не могу.

– Когда речь идет о шиншийских принцессах, двести тридцать семь это очень плохое число, – заверил меня Кофа. – Хорошее число в данном случае может быть только одно – ноль! В идеале, такой специальный заколдованный ноль, к которому ничего нельзя прибавить. Ни на каких условиях. Никогда.

– Будете смеяться, но такой ноль существует, – сказал я. – Не уверен, что в практической жизни, но в математике он есть. Называется «мертвый ноль». Я, собственно, почему знаю: леди Тайяра так иногда ругается. И Базилио научила. Теперь обе бранятся: «Чтоб ему мертвым нулем на краю Мира валяться!» – про потерянный сапог, например… А что такого ужасного в шиншийских принцессах?

– Все! – твердо сказал сэр Кофа Йох, человек, который запросто приятельствует с бывшими убийцами, лесными разбойниками, пиратами, контрабандистами, портовыми нищими, торговцами ядами и даже некоторыми выходцами из старых аристократических семейств. То есть выйти за пределы того, что Кофа считает вполне допустимым, крайне непросто.

– Они избалованы до безобразия, – объяснил Кофа. – Беда в том, что дома, в Шиншийском Халифате, им позволено безнаказанно творить все, что взбредет в головы, как правило, не отягощенные избытком ума, или хотя бы житейского опыта.

– Оно и понятно, – поддакнул я. – Все-таки дочки халифа.

– С чего ты взял? – удивился Кофа. – Откуда бы у халифа взялось столько дочерей? Это же только к нам двести тридцать семь заявятся, а при дворе великого халифа их числится полторы с лишним тысячи.

– Откуда-откуда. Дурное дело нехитрое. Особенно когда в стране, где ты самый главный, практикуется многоженство.

– Полная ерунда. У шиншийцев не то что многоженства или многомужества, а даже обычных в нашем понимании браков нет. Шиншийцы считают, что влюбленные и без всяких дополнительных договоров стремятся быть вместе и заботиться друг о друге, а любые имущественные отношения, включая обеспечение совместного потомства, должен оговаривать не брачный, а сугубо деловой контракт, действие которого никаким образом не связано с наличием или отсутствием взаимной любви. Следует признать, что в некоторых житейских вопросах шиншийцы чрезвычайно мудры.

– Похоже на то, – согласился я. – Но как же?..

– Ты просто перепутал шиншийцев с куманцами, – усмехнулся Кофа. – Для человека, не получившего начального школьного образования, вполне простительно. Но на будущее все же имей в виду: они даже не соседи. Между Куманским и Шиншийским Халифатами пролегает Красная пустыня Хмиро, а это примерно четверть всей территории материка Уандук. И обычаи у них разные. Только и сходства, что и там и там халифат – древнейшая форма правления, которую когда-то на заре времен изобрели хитроумные и очень ленивые упиаты ^[3], чтобы организовать себе спокойную праздную жизнь на фоне относительного порядка в окружающих их дворцы практически бескрайних землях.

– Ясно, – кивнул я. – Но согласитесь, логично предположить, что девушки, которых называют «принцессами», являются дочерями халифа.

– Логично, если речь не о шиншийцах. У них все не как у нормальных людей. В частности, «принцесса» – это просто придворная должность. И одновременно почетное звание. Чтобы его получить, всего-то и надо – уродиться человеком, рядом с которым приятно находиться великому халифу Муране Кутай Ан-Аруме. По какой-то непостижимой причине такими людьми обычно оказываются взбалмошные юные девицы, изредка – женщины постарше; впрочем, еще более взбалмошные. Ни мальчишек, ни взрослых мужчин, насколько мне известно, в ближней свите халифа нет и никогда не было. Интересно, почему?.. Между прочим, совершенно напрасно ты так ухмыляешься. Во-первых, кейифайям и их ближайшим потомкам в достаточной степени безразлично, какого пола персона, которую они вознамерились деятельно возлюбить. А во-вторых, эти девчонки – не любовницы халифа, а именно ближняя свита. В буквальном смысле слова ближняя. Всякий раз, когда великий халиф Мурана Кутай АнАрума вынужден встречаться с другими людьми, или просто передвигаться по городу, принцессы окружают его плотным кольцом, вернее, несколькими плотными кольцами. Со стороны это выглядит так, словно девицы водят вокруг него хороводы; своими глазами пока не видел, но говорят, забавное зрелище. В таком окружении халиф прекрасно себя чувствует, даже если неподалеку горюют, ликуют, визжат от страха и бьются в истерике целые толпы народу. Ничем его не проймешь. Насколько мне известно, до сих пор никому из уандукских ученых, великих теоретиков так называемой «естественной магии неба», не удалось мало-мальски убедительно объяснить этот феномен. Однако он есть.