Близнец тряпичной куклы - Линн Флевеллинг Страница 5

Сивилла подняла чашу, и из нее выплеснулась яркая кровь — ее было слишком много для такого небольшого сосуда. У ног оракула образовалась круглая лужа. Глядя в нее, Айя увидела отражение женского лица в окровавленном шлеме. Айя разглядела яркие синие глаза, решительно сжатый рот, острый подбородок. Одно мгновение лицо было суровым, в следующее — печальным, оно казалось Айе таким знакомым, что сердце ее замерло, хотя волшебница и не могла вспомнить, кого ей так напоминает отражение. По шлему пробежали отблески пламени, откуда-то издалека донесся шум битвы.

Видение медленно растаяло, его сменило изображение сверкающего белого дворца на высокой скале. Блистающий купол возносился ввысь, на каждом из четырех углов дворца в небо уходила стройная башня.

— Узри Третью Ореску, — прошептала сивилла. — Здесь сможешь ты снять тяжесть со своих плеч.

Айя с благоговейным вздохом наклонилась ниже. Дворец имел сотни окон, и у каждого стоял волшебник, смотревший прямо на Айю. В высоком окне ближайшей башни она увидела Аркониэля в синей мантии с чашей в руках. Рядом с ним стоял ребенок с густыми светлыми кудрями.

Айя могла видеть Аркониэля совершенно отчетливо, хотя их и разделяло огромное расстояние. Он был уже очень стар, лицо его избороздили морщины, в глазах отражалась бесконечная усталость. И все же при виде его Айя испытала светлую радость.

— Спрашивай, — прошептала сивилла.

— Что представляет собой чаша? — крикнула Аркониэлю Айя.

— Она не для нас, но он будет знать, — ответил тот, передавая чашу мальчику. Ребенок глянул на Айю глазами мудрого старца и улыбнулся.

— Все взаимосвязано, Хранительница, — сказала сивилла, когда видение сменилось тьмой. — Это — наследие, предложенное тебе и таким, как ты. Будь заодно с истинной царицей. Заодно со Скалой. Тебя ждет испытание огнем.

Айя увидела символ своего искусства — тонкий полумесяц Иллиора, окруженный пылающим кольцом, и цифру 222, горящую таким ослепительным светом, что глазам Айи стало больно.

Потом перед ее взглядом раскинулся Эро, охваченный пламенем от гавани до цитадели. Его окружала армия под знаменами Пленимара, слишком многочисленная, чтобы ее можно было попытаться сосчитать. Айя ощутила на лице жар пламени. Эриус во главе своего войска выступил против врага, но солдаты мертвыми падали вокруг него, а плоть его коня клочьями слезала с костей. Пленимарцы, как голодные волки, окружили царя, и видно его не стало. Айя ощутила головокружение. Следующее, что показало ей видение, была скаланская корона, погнутая и в грязи, валяющаяся на покинутом поле боя.

— «До тех пор, пока дочь, наследница Фелатимоса, сражается и побеждает, Скала никогда не будет покорена», — прошептала сивилла.

— Ариани? — спросила Айя, хотя и знала, что лицо царицы в шлеме, которое она видела, не было лицом Ариани.

Сивилла начала раскачиваться и стонать. Подняв над собой чашу, она вылила себе на голову бесконечный поток крови, скрывшись за красной пеленой. Упав на колени, девочка схватила Айю за руку, и их закружил вихрь.

Пронзительный ветер ударил Айе в лицо, ослепив ее, проник в ее голову, пронесся, казалось, сквозь все ее существо. Перед ней, как уносимые ветром листья, мелькали образы — странное число на щите, женщина в шлеме… Царица представала перед ней в разных видах: она была то юной девушкой, то старухой в лохмотьях, в короне, то висела, обнаженная, на виселице, то, увенчанная цветами, ехала по широким улицам незнакомого города. Айя видела ее очень ясно: синие глаза, черные волосы, длинные ноги. Женщина была очень похожа на Ариани, но все же это была не она.

Сквозь вой ветра донесся голос сивиллы:

— Это твоя царица, волшебница, истинная наследница Фелатимоса. Она обратит лицо на запад.

Неожиданно Айя ощутила сверток у себя в руках и, опустив глаза, увидела, что сивилла дала ей мертвого младенца.

Девочка снова заговорила:

— Другие видят тоже, но сквозь дым и тьму. По воле Иллиора получила ты чашу, Хранительница, и долго будет она ношей — твоей и тех, кто за тобой последует, — горчайшей ношей. Однако скоро родится малышка, в руках которой — будущее. Она — твое наследие. Двое детей, одна царица, отмеченная кровью. Мертвый младенец взглянул на Айю черными пронзительными глазами, и она ощутила боль в груди. Она знала, чей это ребенок.

Потом видение исчезло, и Айя обнаружила, что стоит на коленях перед креслом оракула, прижимая к груди суму с чашей. Не было ни мертвого младенца, ни лужи крови на полу. Сивилла сидела на своем месте, на ее платье и волосах не было ни пятнышка крови.

— Двое детей, одна царица, — прошептала девочка, глядя на Айю сияющими белыми глазами Иллиора.

Айя задрожала под этим взглядом, отчаянно цепляясь за то, что увидела и услышала.

— Те другие, которым снится ребенок, о Благочестивая… Желают они царице добра или зла? Помогут ли они мне ее вырастить?

Но бог покинул сивиллу, и сгорбившаяся в кресле девочка ответов не знала.

Когда Айю подняли из пещеры, солнечный свет ослепил ее. Жара обрушилась на старую женщину, и она почувствовала, что ноги ее не держат. Аркониэль подхватил ее и не дал упасть.

— Айя, что случилось? Тебе плохо?

— Дай… дай мне прийти в себя, — прохрипела Айя, прижимая к груди суму.

Семя, орошаемое кровью…

Аркониэль без усилия поднял ее и перенес в тень. Он протянул Айе бурдюк с водой, и она жадно припала к нему.

Прошло какое-то время, прежде чем Айя почувствовала, что в силах дойти до гостиницы. Аркониэль поддерживал ее, и вопреки обыкновению Айя не возражала против его помощи. Они уже подошли к стеле, когда сознание покинуло волшебницу.

Когда Айя вновь открыла глаза, она лежала на мягкой постели в прохладной темной комнате гостиницы. Солнечный луч пробивался сквозь щель в пыльном ставне, заставляя тени скользить по резьбе на стене. Рядом с постелью сидел встревоженный Аркониэль.

— Что произошло в пещере оракула? — спросил он.

Иллиор заговорил, на вопрос был дан ответ, — с горечью подумала Айя. — Как жаль, что я не послушала Агажара…

Айя взяла Аркониэля за руку.

— Потом, когда ко мне вернутся силы… Расскажи мне о своем видении. Получил ли ты ответ на свой вопрос?

Ее слова явно смутили Аркониэля, но он прекрасно понимал, что настаивать не следует.

— Я не уверен… Я спросил, каким волшебником стану, каков будет мой путь. Сивилла вызвала видение, но все, что я смог увидеть, было изображение меня самого, держащего на руках новорожденного мальчика.

— У него были светлые волосы? — спросила Айя, вспомнив о ребенке, которого она видела рядом с Аркониэлем в прекрасной белой башне.

— Нет, он был черноволосый. Честно сказать, я разочарован… проделать такой путь ради этого… Должно быть, я неправильно задал вопрос.