Крещендо - Бекка Фицпатрик Страница 5

— Наткнулась на Марси Миллар у ларька с гамбургерами, — призналась я.

Вот тебе и спрятала свои проблемы внутри. Очевидно, что они все еще были на поверхности. С другой стороны, если я не могу поговорить об этом с Патчем, то с кем могу? Два месяца назад наши отношения складывались из бесконечных сумасшедших поцелуев в машинах, не в машинах, на трибунах, на кухонном столе. Они состояли из горячечных блуждающих рук, размазанного блеска для губ и растрепанных волос. Но теперь все стало гораздо глубже. Теперь я чувствовала с Патчем эмоциональную связь. Его дружба для меня значила больше, чем сотня обычных знакомств. Со смертью отца во мне образовалась огромная пустота, угрожавшая сожрать меня изнутри. Теперь, с появлением Патча, пустота никуда не девалась, но боль стала гораздо меньше. Мне больше не было смысла застревать в прошлом, тревожить старые раны, ведь у меня теперь было все, о чем я могла мечтать, прямо сейчас. И за это я должна сказать спасибо Патчу.

— Марси была очень тактична и деликатна: она не преминула мне напомнить, что мой отец умер.

— Хочешь, я с ней поговорю?

— Звучит прямо как в «Крестном отце»!

— С чего вообще между вами началась эта война?

— В том-то и дело, что я даже не знаю! Сначала дело было только в том, кому достанется последнее шоколадное молоко на обеде. Потом однажды в старших классах Марси пришла в школу и краской из баллончика написала «шлюха» на моем шкафчике. Она даже не пыталась этого скрыть. Вся школа видела!

— Она чокнулась просто так? Без причины?

— Ну да, — по крайней мере, мне эта причина неизвестна.

Он заложил мне прядь волос за ухо.

— И кто выигрывает эту войну?

— Марси. Но отрыв совсем небольшой!

Его улыбка стала шире.

— Задай ей жару, тигр.

— А еще знаешь что? Да как она могла назвать меня шлюхой! Я в школе даже не целовалась ни с кем. Марси стоило разукрасить собственный шкафчик!

— Похоже, кое-кто зациклился на этой проблеме, Ангел. — Его рука скользнула под мою майку на бретельках, его прикосновения будто посылали разряды электричества всему моему телу. — Бьюсь об заклад, я заставлю тебя забыть о Марси.

На втором этаже моего дома горел свет, но я не видела маминого лица, прижатого к какому-нибудь окну, поэтому решила, что у нас есть немного времени. Я отстегнула свой ремень безопасности и, перегнувшись через коробку передач, нашла губы Патча в темноте. Медленно поцеловала его, смакуя вкус морской соли на его коже. Он брился с утра, но сейчас его щетина слегка покалывала мою кожу. Его губы скользнули к моей шее, и я почувствовала прикосновение языка, заставившее мое сердце выскакивать из груди.

Он покрывал поцелуями мое обнаженное плечо, потом нежно спустил бретельку моего топика и быстро провел губами вниз по руке. Мне хотелось быть к нему как можно ближе, никуда и никогда не отпускать. Он был необходим мне прямо сейчас, и завтра, и послезавтра. Он был нужен мне как никто раньше.

Я переползла к нему на колени. Мои руки скользнули по его груди ему за спину и притянули его еще ближе. Он крепко обнял меня, и я растворилась в его объятиях.

Наслаждаясь моментом, я забралась ему под майку, думая лишь о том, как сильно люблю это ощущение, когда тепло его тела расходится по моим рукам. Когда мои пальцы пробегали по тому месту, где были шрамы от крыльев, где-то в глубине моего сознания вспыхнул яркий свет. Полная темнота, а в ней — луч, один-единственный луч света, прорезающий ее насквозь. Это было похоже на какое-то фантастическое космическое явление, которое находится за сотни тысяч километров от тебя. Я почувствовала, как мое сознание погружается в сознание Патча, во все тысячи хранившихся там личных воспоминаний… когда внезапно он взял мою руку и опустил ниже, подальше от места, где вновь росли его крылья. И все резко вернулось на круги своя.

— Хорошая попытка, — он легко коснулся моих губ своими.

Я прикусила его нижнюю губу.

— Если бы ты мог видеть мое прошлое, просто дотрагиваясь до моей спины, — тебе бы тоже было непросто удержаться от соблазна.

— Мне непросто удерживаться от соблазна и без этого дополнительного бонуса.

Я засмеялась, но быстро снова посерьезнела. Даже если очень постараться, я с трудом могла вспомнить, как жила без Патча. Вечером, ложась в кровать, я в деталях вспоминала его смех, его улыбку — правый уголок губ поднимается чуть выше… прикосновения его рук — теплых, мягких, которые так приятны коже. И только с очень большими усилиями я могла вспомнить события предыдущих шестнадцати лет моей жизни. Может, это потому, что эти воспоминания бледнели и казались такими незначительными в сравнении с Патчем. Или, может, потому, что там вообще нечего было вспоминать?

— Никогда не оставляй меня, — попросила я, скользя пальцами под ворот его рубашки и прижимаясь к нему еще теснее.

— Ты моя, Ангел, — шепнул он, целуя мой подбородок, а я выгнула шею, приглашая его продолжить. — А я — твой. Навсегда.

— Убеди меня, что ты говоришь серьезно, — потребовала я торжественно.

Он посмотрел на меня, а потом потянулся к своей шее и расстегнул сзади простую серебряную цепочку, которую носил, сколько я его помню. Я понятия не имела, откуда она взялась, не знала, что она для него означает, но чувствовала, что она очень важна для него. Это было единственное украшение, которое он носил, причем всегда прятал под рубашкой, поближе к коже. И я ни разу не видела, чтобы он снимал ее.

Сейчас его пальцы скользнули по моей шее и застегнули замочек цепочки — металл все еще хранил тепло его тела.

— Мне дали ее, когда я был архангелом, — произнес Патч. — Она помогает отличать искренность от притворства, правду от лжи.

Я легонько коснулась цепочки пальцами, замирая от волнения.

— А она… еще работает?

— Для меня нет, — он переплел наши пальцы и перевернул мою руку, чтобы поцеловать. — Теперь твоя очередь.

Я стянула маленькое медное колечко со среднего пальца левой руки и протянула ему. С внутренней стороны этого колечка на гладком металле когда-то вручную было вырезано сердечко.

Патч крутил кольцо между пальцами, молча изучая его.

— Папа дал мне это за неделю до того, как его убили, — сказала я.

Патч вскинул на меня глаза.

— Я не могу это принять.

— Для меня это самая важная вещь на свете. И я хочу, чтобы оно было у тебя. — Я сложила его пальцы в кулак.

— Нора, — колебался Патч. — Я не могу взять его.

— Пообещай, что будешь хранить его. Пообещай, что между нами никогда не произойдет ничего плохого. — Я смотрела ему прямо в глаза, не давая ему отвернуться. — Я не хочу быть без тебя. Я не хочу, чтобы это когда-нибудь кончилось.

Глаза у Патча были грифельно-черными, темнее миллиона тайн, уложенных одна на другую. Он разжал пальцы и опустил взгляд на кольцо в своей руке, медленно поворачивая его.