Граальщики. Солнце взойдет - Том Холт Страница 5

Возьмем, говорил Беннетт, Хэмптон-Кортский дворец или особняк Анны Хэтуэй. Более половины комнат этих жемчужин в наследии Англии стоят постоянно закрытыми. Почему? Потому ли, что, как нас пытается убедить правительство, у него просто не хватает денег на то, чтобы поддерживать их в хорошем состоянии и платить обслуживающему персоналу? Или существует более зловещее объяснение? Не может ли оказаться, что позади этих заколоченных гвоздями дверей проводятся совершенно секретные эксперименты над природой самого времени — исследования, которые, как надеются злоумышленники, приведут к созданию совершенного сверх-оружия, что, в свою очередь, позволит силам НАТО перескочить назад через несколько десятилетий, убить Ленина и тем самым предотвратить штурм Зимнего дворца? И не подписал ли Томас Стернз Элиот сам себе смертный приговор, доверив бумаге эти, к несчастью, оказавшиеся столь двусмысленными строчки, открывающие «Бернт Нортон»?

Вскоре после окончания съемок Беннетта повысили в должности с переводом на другое место — он возглавил местную радиостанцию Би-Би-Си на острове Мартынова Дня, представляющим собой маленький коралловый риф в трех тысячах миль к востоку от Сиднея. Объяснения такого исхода были различны; сам Беннетт в утреннем выпуске программы «С добрым утром, мартыняне!» выдвинул свою точку зрения, согласно которой ему просто заткнули рот и это само по себе служит доказательством того, что он был абсолютно прав. Би-Би-Си, с другой стороны, утверждала, что он был откомандирован туда из-за того, что он окончательно и бесповоротно потерял свою хватку, и хотя теперь ему скорее всего придется несладко, учитывая, что население острова Мартынова Дня состоит из двух морских биологов и шести тысяч пингвинов, им мало что оставалось делать, кроме как послать беднягу туда.

Как ни странно (видимо, это чистейшее совпадение), в задних комнатах памятников старины действительно есть что-то весьма и весьма подозрительное. Можно было бы предположить, что эти помещения используются для нужд администрации — как хранилища и в тому подобных целях; однако еще никому не удалось выдвинуть удовлетворительное (или, по крайней мере, удобное) объяснение тому факту, что каждое утро, когда персонал приходит на работу, они обнаруживают, что кто-то пользовался пишущими машинками и чайники еще теплые.

— Это все? — спросил Боамунд.

— В основном да, — ответил отшельник. [1]— Я пропустил Гельмута фон Мольтке и Никольсбургский мир, и, возможно, немного вскользь упомянул таможенный союз Бенилюкса, но думаю, что все существенное ты уловил. Если захочешь что-нибудь уточнить, ты всегда можешь посмотреть в книжке.

Боамунд пожал плечами. Он узнал, что за те полторы тысячи лет, которые он проспал, Альбион действительно переменил название, и за это время было изобретено несколько удобных приспособлений, облегчающих работу, но в основном все было так же, как и в его времена. По чести говоря, дела обстояли даже хуже. Он был разочарован.

— Мой отец часто говаривал, — сказал он, — что к тому времени, когда я вырасту, человек уже отрастит себе третью руку, чтобы удобнее было чесать спину.

Отшельник улыбнулся — не разжимая губ, словно говоря: «Что ж, так обстоит дело, теперь уже поздно что-то менять», — пожал плечами и стал рассматривать кусочек тоста на кончике своей вилки. На улице за окном ребятня раскатывала на велосипедах, отрубая головки цветам пластмассовыми мечами.

— Я знаю, — печально согласился отшельник. — Мы пытались, Бог знает, как мы пытались, но люди нас просто не слушают. Выбиваешься из сил, стараясь направить их по правильному пути, а что получаешь в ответ? Безразличие. Ты отпускаешь недвусмысленные намеки относительно овладения энергией солнца, ветра и молний, а они берут и изобретают пылесос. Никто больше ни капельки не интересуется основными направлениями в технологии.

Боамунд сочувственно посмотрел на него.

— Да, тебе, должно быть, тяжело, — сказал он.

— Не то чтобы, — ответил отшельник. — Справляюсь помаленьку. Не так, конечно, как в старые времена, но для меня самое главное — это постараться слиться с ландшафтом, так сказать, и спокойно ждать.

— Ждать чего?

— Я как раз к этому подхожу, — сказал отшельник. Невещественное алое пламя пережарило тост, и отшельник раздраженно отправил и то, и другое в небытие, открыв взамен пачку печенья. — Хочешь штучку? — предложил он. — Ты, должно быть, умираешь от голода после такого поста.

— Спасибо, — поблагодарил Боамунд и откусил большой кусок «Чайной роскоши». Через секунду он скорчил гримасу, выплюнул крошки и закашлялся.

— Я должен был предупредить тебя, — оправдывался отшельник. — Боюсь, что это органика. Их делают из размолотых зерен злаков и сахарной свеклы, можешь себе представить? Искусство синтезирования пищи было утрачено несколько веков назад. Со временем к этому привыкаешь, но тем не менее вкус все равно такой, словно вгрызаешься в соседскую компостную кучу. На-ка, съешь лучше беляш.

Беляш материализовался на подлокотнике Боамундова кресла, и он с благодарностью взял его. С набитым ртом он спросил:

— И что, у тебя получается? Я имею в виду — сливаться с ландшафтом?

— Запросто, — ответил отшельник, — я делаю вид, что чиню телевизоры. Ты не поверишь, но в этой стране полно незаметных пожилых людей в протершихся на локтях свитерах, которые зарабатывают на жизнь починкой телевизоров.

Боамунд задумался.

— Это такие вроде как коробочки, у которых внутри картинки?

Отшельник кивнул.

— Я живу здесь уже сорок лет, — сказал он, — и никто до сих пор не обратил ни малейшего внимания на то, чем я занимаюсь. Если до кого-то доносится странный шум или он видит поздно ночью вспышки зеленого пламени, соседи говорят: «Ах, этот, — он чинит телевизоры», и похоже, все полностью этим удовлетворены. Думаю, что поскольку они с самого начала ожидают от тебя чудес, их не очень удивляет, когда ты действительно начинаешь их творить. Фактически, у меня неплохо получалось чинить телевизоры, хотя некоторые впоследствии приносили их обратно, жалуясь, что они все же работают не так, как надо, — даже когда я накладывал на эти чертовы игрушки такое заклятие, с которым они могли бы выдержать прямое попадание атомной бомбы.

— Это, похоже, действительно неплохое прикрытие, — сказал Боамунд. — Послушай, раз уж я здесь, может, ты взглянешь по-быстрому на мою астролябию? Кажется, она подвирает румбы.

Отшельник игнорировал его.

— Мне, разумеется, еще повезло, — продолжал он, — что у меня до поры до времени есть карлик.

— Ты имеешь в виду Ногтя?

— Его самого. Они несколько худеют на поверхности земли, эти карлики, но могло быть и хуже. Я думаю, это все молоко — а его еще выдают детям в школе! От него в организме начинается кальциевый дефицит и черт знает что еще, — отшельник нахмурился. — Но я, кажется, немного отклонился от темы, не так ли? Мы вроде бы говорили о тебе и твоем предназначении. Думаю, ты хочешь знать, в чем конкретно состоит твое предназначение? Так вот…