Звездная тень - Сергей Лукьяненко Страница 5

— Дед! — крикнул я. — Подожди! Есть ещё Тень! Ты помнишь?

— Враги Геометров?

— Да! Те, от кого они бежали!

Я не видел лица деда, но представил — очень ясно, как онснисходительно улыбается.

— Петя, враг Геометров не обязательно будет нашим другом.Это первое. А второе — они убежали очень и очень далеко. Вряд ли Тень придётследом за ними.

— Зато мы можем прийти к Тени!

Я полагал, что дед устало вздохнёт, как обычно, сталкиваясьс моим упрямством, но он только ответил:

— Добраться до Ядра Галактики? Не знаю, возможно ли этотехнически, но смысл? Смысл, Петя? Найти неведомую расу и указать, гдескрываются её враги? А захотят ли они преследовать Геометров? Если захотят, тоне возьмутся ли и за нас?

— Ты же сам говорил о третьей силе! — воскликнул я.

— Это уже не третья, Пётр. Это четвёртая. Слабые расы,Сильные расы, Геометры, Тень. Законы существования общества отличны от законовфизики. Если в астрономии проблемой становится взаимодействие трёх тел, то в политикенеопределённость привносит четвёртый фактор. Добавить к нынешнему клубкупроблем Тень — чем бы она ни была, — и никто не сможет предсказать результата.

— Но если предсказанный результат нас не устраивает? —спросил я. — Дед, если оба варианта — тупиковые, не следует ли попробоватьчто-то совсем новое?

— Не знаю, — ответил он. — Я ведь там всё-таки не был, Петя.

— А я был!

Они все молчали. Я прошёлся по комнате, потом попросил:

— Могу я отсюда выйти? Вроде бы я всё рассказал?

Ответом было какое-то неловкое молчание. Потом дед попросил:

— Подожди, Петя. Есть определённая причина… побудь пока там.

Или они замолчали — или отключили трансляцию звука. Скореевторое.

Что же, они считают меня двойным агентом? Готовятся кпроверкам и просвечиваниям на манер Геометров? Мной овладела злость. В концеконцов, в моём теле сидит куалькуа! Можно расспросить и его!

Мы никогда не отвечаем на вопросы, Пётр.

Почему? — мысленно спросил я. То, что куалькуа заговорил сомной сам и без видимой причины, было неожиданно.

Мы слишком на многое можем ответить.

Не понял!

А вот Алари понимают.

Куалькуа помедлил и добавил:

Дело не в тебе, Пётр. Тебя уже подвергли всем возможнымпроверкам. Только в отличие от Геометров этот процесс не афишировался.

Что-то происходило. Что-то очень странное. Куалькуа,казалось, играл со мной в поддавки. В отличие от друзей!

Почему вы можете ответить на многое?

Он молчал.

Куалькуа, сколько особей в вашей расе?

Ты понял.

Или мне показалось, или он был доволен, что я догадался.

Ты… один?

Куалькуа молчал. Да, он не давал прямых ответов. Но поройснисходительно отвечал молчанием. Маленькие амёбообразные куалькуа, разменныефишки в космических играх, инертные и ни к чему не стремящиеся существа. Нет,не существа. Существо! Существо, которое было единым целым. Всегда. Оно небоялось смерти, потому что для него она не существовала!

Господи, да что перед ним власть Сильных рас, их могуществои апломб, дипломатические игры и галактические интриги! Он позволялиспользовать себя, ибо потеря клетки не страшит организм. Он был единым целым,раскиданным по Вселенной, живущим в чужих телах и механизмах, греющимся подсветом тысяч солнц и глядящим на мир миллиардами глаз! Какая сила, какие законыбытия позволяли этим комочкам студня, разделённым сотнями парсеков, мыслитьвместе? Какой мир мог их породить?

Счётчики, Алари, Хиксоиды, даже Пыльники и Дженьш — да ониже все почти люди! По сравнению с Куалькуа.

Я провёл рукой по лицу — вспоминая, как ловко куалькуа менялмоё тело. Легко было принять это как должное, а стоило бы подумать, как онобходил закон сохранения вещества, превращая меня в Пера и обратно!

Не бойся, Пётр. Мы не стремимся к власти.

Я засмеялся. В моём теле жил не симбионт. Скорее частицаБога. Настоящего, не нуждающегося в громе, молниях и ветхозаветных заповедях…Нет, наверное, я не прав. На роль Бога куалькуа не подходит — да и не стремитсяк ней. Скорее его можно назвать частью природы. Чем-то древним и неиссякаемым —как ветер, свет, шёпот реликтового излучения. Ветру не нужна власть — и дажеесли ты поймал его в паруса, не думай, что стал повелителем. Просто на миг вамоказалось по дороге… Я мысленно спросил:

Почему ты говоришь «мы»? Ведь ты един!

А что значат слова, Пётр?

Что значат слова? Да ничего, наверное. Ты один, и я один. Мывсе и навсегда одиноки, сколько бы самовлюблённых живых существ ни входило врасу. Каждый из нас — собственная цивилизация. Со своими законами иодиночеством. И всё-таки — даже куалькуа приятнее говорить «мы»…

Я подошёл к двери — участку стены, почти неотличимому отостальных. Низкому, удобному для алари. Прикоснулся к нему рукой, не слишком-товеря, что незнакомый механизм соблаговолит открыться.

Дверь уползла в стену.

В просторном зале были два алари. Они лежали на своихприземистых креслах перед чем-то, служащим пультом. На мой взгляд, пультвыглядел как исполинская хрустальная друза, увенчанная матовым неработающимэкраном. А может быть, он и работал, только моё зрение отказывалось это воспринимать.Сероватая шерсть чужих вздыбилась, когда они посмотрели на меня. На шеях уобоих болтались куалькуа. Прекрасно.

— Я должен удалить из организма отходы жизнедеятельности, —сказал я. — Где это можно сделать?

История повторяется как фарс…

Один из алари встал и засеменил к уходящему вдаль туннелю.Другой сказал:

— Следуйте за ним, пожалуйста.

Теперь я не был пленником, которого следовало «держать и непущать», хотя бы понарошку, я был источником важной информации и представителемсоюзной расы.

— Это очень интимный процесс, о нём не следует никогооповещать, — сообщил я.

Поставив перед несчастным техником небольшую этическуюпроблему, я пошёл вслед за провожатым. Метров через двадцать, когда туннелькончился развилкой, сказал:

— Отведи меня к представителям моей расы. Срочно.

Алари замялся. Вряд ли он был заурядным представителем своейрасы и не понимал, что происходит незапланированное. Но на него давили сейчасдва убедительных довода — мой, очевидно, достаточно почётный статус ивоспоминания о кровавом побеге Ника Римера…