Танцор января - Майкл Фрэнсис Флинн Страница 5

Спустившийся с гички О’Тул обошел яму, присвистывая и время от времени удивленно восклицая. Этот крупный, широкоплечий мужчина с толстыми крепкими пальцами передвигался неожиданно ловко и грациозно, даже после того — особенно после того — как успел опрокинуть пару-тройку кружек пива.

— Так что не стоит радоваться, прежде чем выясним, что это такое, — сказал Январь. — Сколько артефактов предтеч на поверку оказались пустыми залами или остовами зданий?

— На Меграноме есть целый город, — припомнила Мэгги. — И похоже, его создали как единую структуру, без какого-либо шва или стыка. В детстве мы лазили там и играли в руинах, воображая, что предтечи еще в городе, прячутся за каждым углом. — Она рассмеялась, а затем резко, встревоженно обернулась и обвела взглядом пустыню. — Интересно, куда они делись? Я о предтечах.

Январь пожал плечами:

— Какое нам дело? Это неважно.

— Мы звали их «народом песка и металла». Никто не знает почему. Так что причина, по которой нас сюда за’сло, немного странная, не находишь?

— Чушь! — отмахнулся Январь. — Они сгинули задолго до того, как люди впервые вышли в космос.

О’Тул закончил обход ямы и вернулся к ним.

— Не верь этому, кэп, — сказал он. — Ходят истории. На Ди Больде, в Мире Фрисинга и особо на Старом Сакене. Черт, да в половине м’ров есть истории о пре’течах.

Мэгги Б. закивала:

— Кой-какие старые легенды уже такие старые, что их и забыли-то почти.

Январь фыркнул:

— Мифы, ты хотела сказать. Легенды, басни. Слыхивал я их. Если хотя бы две из этих легенд описывали одних и тех же существ, если бы две такие истории хотя бы логически увязывались между собой — то они стали бы первыми в своем роде. Мы не знаем, где обитали предтечи и как давно. Мы не знаем, правили ли они этим сектором галактики или просто скитались по нему. Вероятно, на каждый случай найдется своя байка.

— Люди не могут примириться с необъяснимым, поэтому рассказывают истории и слагают песни. Реально же находили только артефакты. Живьем предтеч никто не видел.

— Может, они даже не форма жизни в обычном понимании, — предположила Мэгги Б. — Может, они были фторопластовой формой жизни, или кремниевой, или вообще чем-то, что мы даже представить себе не можем.

— Кремниевой, да? — повторил О’Тул. — Даже не слышал о такой. А может, они и не проп’дали ник’да. Может, они пр’сто рассыпались, и… — он обвел рукой безбрежную пустыню, — и эт’ все, что от них осталось.

Усиливающийся ветер кружил песок, поднимая и закручивая песчинки, отчего казалось, что они танцуют.

— А может, — отозвался из ямы Тираси, — ты спрыгнешь сюда, Слаг, и поможешь мне откопать эту чертову штуку!

Тираси всегда знал, чем задеть О’Тула, — и ему это удавалось, среди прочего, путем сокращения его прозвища. Они были полными противоположностями внешне, но близкими по духу и тем самым отталкивали друг друга, подобно испуганно отшатнувшемуся человеку, узревшему себя в кривом зеркале. Временами они спорили, чье прозвище круче — Слаггер или Бойцовый Билл, и вопрос до сих пор оставался неразрешенным. Слаггер был настоящим бугаем, а Бойцовый Билл — вертким ужом. Пилот спрыгнул к системотехнику, и они вместе принялись вручную откапывать артефакт.

Январь покачал головой.

— У Мгурка есть лопата. И куда он запропастился? Мэгги, копни еще вокруг этой штуки. Узнай, насколько она большая, и, может, ты все же отыщешь руду.

Последние слова были сказаны с сарказмом, чтобы напомнить группе о том, зачем вообще они высадились на этой захолустной планете. Артефакт никуда отсюда не денется, а если они не проведут ремонт, то и «Нью-Анджелес» тоже.

Мэгги отъехала чуть назад и принялась искать край артефакта. Ковш опустился слишком резко и ударил по погребенному под песком предмету. Он зазвенел, словно огромный медный колокол, немного приглушенно, но достаточно громко, чтобы мужчины в яме зажали уши. Январь, высматривавший тускло-красный кожкостюм Мгурка, заметил, как вибрирует и осыпается песок в полулиге от них — именно там, где детектор массы выявил «рудное скопление», ближе всего залегавшее к поверхности.

Внезапно Январю подумалось, что этот артефакт представляет собой цельный город, погребенный под песком и охватывающий всю планету, и что Тираси с О’Тулом будут откапывать его вечно, сметая песок дюйм за дюймом.

— Нужно отыскать Джонни, — неуверенно произнес он, а затем быстро умолк, поскольку из-под песка донеслось три гулких, лязгающих удара.

Тираси и О’Тул вздрогнули и начали спешно вылезать из ямы. Мэгги изобразила на груди символ колеса и прошептала: «Сохрани нас Буд!» Через пару секунд лязг повторился.

— Ты врубил его, — сказал О’Тул системотехнику.

— Или ты, — ответил Тираси.

Он принялся торопливо сметать с предмета песок, расчищая пространство. Затем, прикрывая глаза ладонями, Тираси прижался лицом к прозрачной поверхности.

— Я что-то вижу. Там силуэты или тени. Неровные, уродливые. Не могу разобрать… А-а-а! — Он в панике отполз назад. — Одна пошевелилась! Это они! Вот куда они делись! Спаси меня святой Альфвен! — Тираси стал карабкаться из ямы, но О’Тул схватил его за руку.

— Насчет «уродливого» ты не ошибся, — сказал он, указывая пальцем вниз.

И там, изнутри прижимаясь лицом к поверхности, был Джонни Мгурк, колотивший лопатой по стенке.

Конечно, вход скрывался в тени расщелины южного разлома — сгусток мглы в темноте.

К тому времени «Нью-Анджелес» уже снова появился над горизонтом, и Январь рассказал Микмак Энн о находке. Капитан предупредил помощника, чтобы она ничего не говорила Хогану и Мэлоуну, дабы те, привлеченные шансом легкой наживы, не покинули корабль и не спустились на планету в плашкоуте.

Январь считал, что хотя бы одному из команды следовало остаться для охраны входа. Просто на всякий случай. На случай чего именно, он и сам не мог толком сказать, что ничуть не поспособствовало повиновению группы. Они сочли, что капитан хочет лишить их законной доли сокровищ, которые в их воображении уже успели достигнуть поистине Мидасовых размеров. Окончательно все разрешилось, когда у входа появился Мгурк.

— Ей, все, пошли-пошли, вы, — сказал он на своем отвратительном терранском жаргоне. — Гилди, сахбы. Спускайте корабли, сюда. Мы богаты, все.

И все поспешили за ним.

Январь вошел внутрь последним, шаги остальных уже успели стихнуть вдалеке, когда он достиг того места, где пещера превращалась в туннель с гладким полом. Он миновал огромный белый участок стены высотою в три человеческих роста и шириною в две вытянутые руки. Январь едва придал значение столь любопытным размерам, прежде чем его, словно молнией, оглушила мысль, что на самом деле это край выдвижной двери, скрытой в толще скалы. Да, с другой стороны прохода виднелся точно такой же паз. Дверь могла целиком перекрыть вход. Январь был впечатлен. Цельная, прочная дверь.