Последний завет - Андрей Егоров Страница 5

— Ситуация осложняется, — заметил Герман, как показалось Францу, почти веселым голосом. Охотник всегда вел себя в минуту опасности именно так, умело скрывая страх. — Сейчас такое на нас на всех радостное настроение снизойдет, что мы даже в желудке себя хорошо почувствуем.

Мусорщики отступили. Жабобык топтался на месте, клокотал и булькал, не зная, с кого начать. И тут один из шестерки Мусорщиков, преграждавших путь к мосту, совершил роковую ошибку. Он швырнул в жабобыка копье. Кидаться в жабобыка копьями было так же неразумно, как обсуждать с Меганиками красоту мутантов — разозлишь их до потери сознания. Тварь обиженно взревела, вспомнила далеких квакающих предков и, взвившись в воздух, всем своим немалым весом рухнула на обидчика, заодно придавив еще троих. Массивный хлыст длинного и тяжелого языка разметал ближайших Мусорщиков по проулку. Воцарилось форменное столпотворение, словно в клан приехали Багажники и, не обнаружив положенную Дань, решили устроить маленькую кровавую разборку. Жабобык клокотал, щелкал языком, Мусорщики орали, стреляли из трубок (паралитические стрелы застревали в толстой шкуре чудовища), швырялись в него всем, что попадалось под руку в ход шли копья, камни, валявшиеся под ногами железки, стекла и ножи.

«Пока ребята резвятся, самое время сделать ноги», — здраво рассудил Герман.

— Бегом! — рявкнул он, толкнул Франца и помчался вдоль улицы туда, где, охая, приподнимались с земли два чудом уцелевших врага.

Носком сапога он изо всех сил ударил одного из них в лицо, так что тот рухнул навзничь. Другой бросился в ноги Францу, и тот упал, винтовка отлетела в сторону. Чертыхнувшись про себя, Герман вернулся, прыгнул уроду на спину и от души врезал ему прикладом арбалета по затылку.

Затем Герман рванул Франца на себя. Парень отчего-то не желал подниматься, только всхлипывал от страха. Герман дернул его сильнее, но тот безвольно повис у него на руках.

— Да что с тобой?! — заорал Герман и только тут заметил, что в голени у представителя клана Бастиона торчит паралитическая стрела.

— Успел-таки воткнуть! — Герман с ненавистью пнул потерявшего сознание врага под ребра. Затем щелкнул пальцами, призывая Гнева, и взвалил Франца на плечи.

Напоследок он оглянулся и увидел, что разъяренный уколами десятков копий и отравленных дротиков жабобык расшвыривает Мусорщиков таранными прыжками, его длинный язык взвивается вверх, опускается вниз и хлещет из стороны в сторону, устраивая в рядах обороняющихся целые просеки. И все же долго зверю не продержаться… Очень скоро паралитический яд сделает свое дело — и монстр завалится на бок, Мусорщики пустят в дело ножи, добивая чудовище, а потом устремятся в погоню за Германом и его тяжеленной ношей.

Мешок, арбалет, парень из клана Бастиона — со всем этим добром он пробежал добрую сотню шагов, потом понял, что окончательно выбился из сил, свернул в развалины ближайшего здания и кинулся вниз по лестнице, ведущей в темноту. Оказавшись в кромешном мраке, он осторожно положил парализованного и мешок на ступени и сделал знак Гневу обследовать помещение. Крысокот устремился вниз, появился через минуту и прижался мокрым носом к ладони Германа — все в порядке, подвал свободен. Герман снова взвалил на плечи тяжелую ношу, Франц застонал, и пришлось встряхнуть его, чтобы он заткнулся. Они спустились в глубокий подвал, здесь Герман опустил парализованного на заваленный какой-то рухлядью пол, мешок положил поодаль, сам уселся рядом и замер, прислушиваясь к звукам, доносящимся снаружи.

Сидеть в темноте для Германа было делом привычным. Он не сомневался, что вскоре их найдут, а потому приготовил к стрельбе арбалет, достал нож, ткнул его в какую-то доску, торчавшую из пола, потом слегка прикоснулся к шее Гнева — пусть знает: надо быть настороже.

Франц опять издал слабый стон, и Герман приложил палец к его губам, подумал, оторвал от изорванных крысокотом штанов длинный тряпичный лоскут и запихал пареньку в рот.

— Так нам всем лучше будет, — пояснил он.

Когда паралич начнет отступать, ощущения у бедняги будут не из приятных. Он почувствует себя так, словно кто-то решил разом выкрутить все нервные окончания в его теле. Наверняка Францу захочется вдоволь поорать, а кляп не даст ему развернуться на полную мощность и выдать их укрытие врагам. Оставалось ждать и молиться, чтобы Мусорщики их не нашли…

Время шло, сумерки загустели, обратившись тьмой летней ночи. Герману поначалу казалось, что зрение его должно адаптироваться к темноте, как это обычно бывало, но в подвале царил такой кромешный мрак, что различить даже очертания отдельных предметов не представлялось возможным.

Герман отлично знал, что произойдет дальше.

Во-первых, после того как Мусорщики немного отойдут от битвы с жабобыком, они будут злы. Жутко злы. Злее, чем жевала в период весенней течки. Сегодняшним вечером клан Мусорщиков потерял с десяток своих братьев, наверняка винят Германа, и, значит, помоишники в покое его не оставят, лучшие охотники клана бросятся за ним в погоню. Если даже ему удастся избежать смерти и благополучно убраться восвояси, в этот район Города месяца три не сунешься. Все будут стоять на ушах, ожидая его нового появления. А между тем семена и корнеплоды можно раздобыть только здесь…

Во-вторых, когда погоня ничего не даст, Мусорщики начнут осмотр близлежащих домов, на тот случай если беглецы собираются переждать охоту в тишине и покое. Они будут прочесывать дом за домом, пока не наткнутся на них.

Вот это самое «во-вторых» Герману очень не нравилось. Ведь рано или поздно их обнаружат. Вся надежда была на то, что Мусорщики не рискнут лезть в темные подвалы ночью. Франц тихо застонал. Герман сначала решил, что парень-охотник, раз сумел так далеко забраться от дома. Потом подумал, что на охотника Франц совсем не похож. Вряд ли во время опасности охотник будет ныть и вести себя НАСТОЛЬКО неуклюже. Скорее, он походил на неопытного, впервые выбравшегося за территорию родного клана ребенка. Что же, может, так оно и было, и когда бастионовцев начала косить зараза, Франц недолго думая прихватил винтовку и был таков. Молодец, нечего сказать…

Брошенное впопыхах стрелковое оружие было жалко, словно оно являлось собственностью Германа. Теперь винтовка наверняка в лапах врагов. Кстати, что-то их все еще не видно, хотя пора бы им объявиться. Мусорщики уже должны были догадаться, что Герман не бежит с тяжеленной ношей на плечах по пустому Городу, а где-то прячется. Следовало бы проверить, как там обстоят дела. Кажется, вновь придется воспользоваться запретным, и это второй раз за день! Завтра придется расплачиваться за такое излишество сильной головной болью…

Герман замер. На третьей из прокачанных частот он обнаружил множественные, хотя и отдаленные, шумы бьющихся в ускоренном ритме сердец. Не спят гады! И ведь охота же им носиться ночью, да еще под дождем! Ладно, пока об этих парнях беспокоиться рано — они еще слишком далеко и не собираются лезть в здание, где он спрятался. Герман уже собирался было отбросить запретное, напоследок перешел на ближайшую частоту и едва не оглох. Да это же совсем близко! Они почти добрались до них. Сердце первого Мусорщика грохотало часто и испуганно, от сердца второго по частоте расползалось какое-то эхо. Словно у этого второго было не одно сердце, а целых два. Мутант…