Хроники Маджипура - Роберт Силверберг Страница 5

— Ненормальная температура тела? Да. У меня она сейчас очень высокая.

— Больно?

— Немного. Но главная беда в том, что расстроен весь мой организм. Ты не могла бы принести мне воды?

— Конечно. А ты не голоден? Что ты обычно ешь?

— Мясо. Вареное или жареное. Фрукты. Овощи. И побольше воды.

Она принесла воды. Висмаан с трудом сел — сейчас он казался гораздо слабее, чем недавно, когда, опираясь на нее, ковылял по джунглям, — видимо, последствия тяжелых травм давали о себе знать, — и тремя большими глотками осушил чашу. Как зачарованная, она смотрела на яростное мелькание раздвоенного языка.

— Еще, — попросил он, и Тесме наполнила вторую чашу. Кувшин почти опустел, и она вышла, чтобы зачерпнуть воды из ручья. По дороге она сорвала с лозы несколько ягод токки и, вернувшись в хижину, протянула ему. Он подержал одну из сочных сине-белых ягод в вытянутой руке, словно иначе не мог сфокусировать на ней взгляд, потом, словно изучая, покатал ее между пальцами. Руки у него были почти человеческие. Тесме обратила внимание, что на каждой имелось по два дополнительных пальца, но ногти отсутствовали, — по-видимому, их заменяли чешуйчатые выступы, тянувшиеся по первым двум фалангам.

— Как называется этот фрукт? — спросил он.

— Токка. В Нарабале они растут повсюду. Если понравится, я принесу сколько хочешь еще.

Он осторожно попробовал. Затем язык его замелькал быстрее, и он жадно доел остаток ягоды и потянулся за второй. Тесме с опозданием вспомнила, что токка пользуется репутацией афродизака, но отвернулась, пряча усмешку, и промолчала. Он назвался мужчиной, а стало быть, у гэйрогов существует различие полов — но как же они занимаются сексом? Почему-то ей вдруг представилась странная картина: самец-гэйрог из некоего скрытого отверстия в теле испускает струю семенной жидкости в чан, куда погружаются самки, чтобы оплодотвориться. Действенно, но не слишком романтично, подумала она, продолжая в то же время гадать, на самом ли деле оплодотворение у них происходит без непосредственного контакта, как у рыб и лягушек.

Она приготовила для больного еду из токки, поджаренных калимботов и маленьких многоногих нежных на вкус хиктиганов, которых ловила сетью в ручье. Вино у нее кончилось, но на днях она приготовила сок из крупных красных ягод, названия которых не знала, и сок, простояв два дня на открытом воздухе, забродил. Она налила немного гэйрогу. Его аппетиту позавидовал бы и здоровый. После того как он подкрепился, Тесме попросила разрешения осмотреть его ногу. Гэйрог ответил согласием.

Перелом оказался примерно посередине самой широкой части бедра. Под чешуйчатой кожей девушка сразу же заметила большую опухоль. Она осторожно ощупала ее кончиками пальцев. Висмаан издал еле слышный свист, но больше никак не показал, что ему больно. Тесме почудилось, что внутри бедра что-то шевелится. Сломанные концы костей? А у гэйрогов есть кости? «Как же мало я знаю, — уныло подумала она, — о гэйрогах, об искусстве исцеления… да и вообще обо всем».

— Будь ты человеком, — пробормотала она, — мы с помощью машины рассмотрели бы перелом, свели бы вместе сломанные кости и оставили их в таком положении, пока они не срастутся полностью. У твоих сородичей ничего подобного не практикуется?

— Кости срастутся сами, — отозвался Висмаан. — Я свел их вместе сокращением мышц, и буду держать так, пока они не срастутся. Только мне придется лежать несколько дней, чтобы кости не разошлись. Ты не против, если на это время я останусь у тебя?

— Конечно. Оставайся сколько понадобится.

— Ты очень добра.

— Завтра я пойду в город за припасами. Тебе что-нибудь нужно?

— У тебя есть развлекательные кубики? Музыка? Книги?

— Есть, но очень мало. Завтра могу принести побольше.

— Пожалуйста. Ночи будут очень долгими, если лежать без сна. Мой народ очень любит развлечения.

— Я принесу все, что смогу найти, — пообещала Тесме.

Она дала ему три имевшихся у нее кубика: один с записью театрального спектакля, другой с симфонической музыкой и еще один для подбора цветовой композиции — и занялась послеобеденной уборкой.

Как всегда в близких к экватору районах, ночь началась рано. Она услышала легкий шелест дождя снаружи. Обычно по вечерам она читала, пока не становилось совсем темно, а потом ложилась спать. Но нынче ночью все изменилось. В ее постели расположилась загадочная рептилия, и ей пришлось устраивать себе новое ложе на полу. К тому же впервые за много недель ей довелось так много разговаривать. Тесме испытывала непривычное напряжение и держалась настороже. А Висмаан, казалось, с головой погрузился в кубики.

Она вышла наружу, нарвала с пузырчатого кустарника две охапки листьев, потом еще столько же и уложила их на полу возле двери. Затем подошла к гэйрогу, чтобы поинтересоваться, не нужно ли ему еще чего-нибудь. Тот, не отрываясь от кубиков, лишь молча покачал головой. Пожелав ему доброй ночи, Тесме легла на импровизированную постель, вопреки опасениям оказавшуюся вполне удобной. Но уснуть никак не могла и ворочалась с боку на бок, мучаясь от ощущения стесненности и неудобства в присутствии чужака. На душе было неспокойно. И еще этот резкий запах гэйрога, заполнивший хижину. За день она как-то притерпелась и перестала обращать на него внимание, но теперь, в темноте, все ее чувства обострились, нервы напряглись еще сильнее, и запах тревожил ее подобно беспрерывно повторяющемуся звуку трубы. Время от времени она садилась в постели и всматривалась в темноту, стараясь разглядеть Висмаана, лежавшего неподвижно и молча. Но в конце концов сон все же сморил ее…

Новое утро разбудило Тесме привычной мелодией — писком и криками бесчисленного множества разнообразных существ. В открытую дверь лился свет. Проснувшись, она поначалу никак не могла сориентироваться. Такое часто происходит с человеком, если ему случается крепко спать не в своей постели. Потребовалось несколько минут, прежде чем она сообразила, где находится и почему.

Гость следил за ней взглядом.

— Ты плохо спала. Тебя тревожит мое присутствие?

— Ничего, я постепенно привыкну. Как ты?

— Не слишком хорошо, но, кажется, уже начинаю поправляться. Процесс заживления идет — я это чувствую.

Тесме принесла ему воды и тарелку фруктов. Затем вышла во влажный рассветный туман и быстро скользнула в пруд. Когда она вернулась в хижину, запах поразил ее с новой силой: контраст между свежим утренним воздухом и кисловатым резким духом, исходившим от гэйрога, был разительным. Однако ощущение длилось недолго.

— Я вернусь из Нарабаля только к ночи, — одеваясь, сказала она. — Ты как, продержишься один?

— Да, если оставишь еду и воду, так, чтобы я мог дотянуться. И что-нибудь почитать.

— У меня почти ничего нет. Но я принесу. А пока, боюсь, придется тебе поскучать.

— Может, кто-нибудь в гости заглянет…

— В гости? — обескураженно воскликнула Тесме. — Какие еще гости? Никто сюда не придет. Или ты хочешь сказать, что с тобой были еще гэйроги и они станут тебя искать?