Вечность сумерек, вечность скитаний - Сергей Станиславович Юрьев Страница 5

"Благородство тоже иногда стоит денег…"

Изречение одного из придворных шутов лорда Ретмма. Вообще-то, он ляпнул это, не подумав. Ходят сплетни, что за такую вольность шут получил двадцать плетей.

Ломкие страницы древней книги могли рассыпаться в прах от неосторожного прикосновения, и, чтобы переворачивать их без ущерба, приходилось аккуратно поддевать каждую заточенным под бритву ланцетом с широким лезвием. Раим Драй, известнейший маг, к услугам которого прибегали многие знатные дамы и кавалеры, в том числе, приближённые самого императора лабов, бреттов, саков, аббаров, горландцев, саритов и ещё полутора сотен мелких народов, вместо того, чтобы заниматься своими прямыми обязанностями, уже больше года потратил на переписывание этой книги, сборника трактатов альвийских чародеев. К этому фолианту нельзя было подпускать переписчиков – одного уже пришлось приказать бить палками за то, что под его неуклюжими пальцами распался титульный лист, другого – за то, что подложил под лист пергамента восковую дощечку, пытаясь таким образом скопировать бесценные письмена – то ли он сам решил ими воспользоваться, то ли собирался продать врагам империи, третьему снесли голову на всякий случай – он смотрел на причудливые знаки альвийского письма так, как будто понимал, что они могут означать, и перо в его руке двигалось подозрительно быстро…

Пока шла война, люди стремились уничтожить всё, что было создано руками альвов – их замки, оружие, посуду, инструменты, книги – всё, что когда-то принадлежало альвам, считалось нечистым, несущим несчастье, отравляющим разум, призывающим гнев богов. Даже сейчас, когда с той поры минуло несколько столетий, невежественные землепашцы и ремесленники, даже иные благородные господа, старались предать огню те немногие древности, которые до сих пор попадались то в земле, то в пещерах Верхнего Берга, то на дне мелеющих озёр или рек, меняющих русло. По счастью, эта книга обнаружилась не где-нибудь, а в хранилище императорской библиотеки – вероятно, в ком-то из воинов, ворвавшихся в пылающий Альванго, любопытство оказалось сильнее брезгливости. А потом о книге забыли…

Двойной узелок с двумя хвостами, тройной с одним… А вот кружок, у которого вмятина в левом боку, перечёркнутый вертикальной чертой, встречается редко – его следует воспроизвести с особой тщательностью… Всего девяносто три повторяющихся знака – не слишком ли мало, чтобы передать хоть какой-то смысл… Может быть, все труды напрасны, и злобные альвы таким вот образом в последний раз насмеялись над победителями, над истинными хозяевами земли? Может быть… Но сам император одобрил его намерение начать этот труд в надежде, что когда-нибудь удастся изловить какого-нибудь случайно уцелевшего альва, доставить его ко Двору, а потом с помощью раскалённого штыря…

– Господин! Мой добрый господин! – В кабинет с воплем ворвалась толстая Грета, домоправительница. – Мой добрый господин! Радость-то какая!

Рука дрогнула, и перо оставило на пергаменте уродливую жирную загогулину.

– Гадина! – В Грету полетела чернильница из яшмы, и домоправительница замерла с открытым ртом, наблюдая, как по переднику расползается чёрное пятно. – Пошла вон! Дура.

– Я…

– Что "я"?! Ты сюда посмотри! – Он сунул ей под нос безнадёжно испорченный лист, который был исписан почти до конца – целый день нудной кропотливой работы. – Смотри, что ты натворила, стерва!

– К…

– Молчи, мерзавка!

– Я только…

– Хворостины захотела?!

– К нам император! – выкрикнула она, наконец, то, что хотела. – Уже из дворца выехал. А внизу барон ди Остор дожидается. – Грета подбоченилась и глянула на мага сверху вниз, как на дохлую крысу.

Раим Драй бросился вперёд, к выходу из кабинета, но наткнулся на могучий бюст домоправительницы, которая и не думала уступать дорогу своему доброму господину.

– Посторонись, шалава старая! – Он всё-таки протиснулся между её телесами и дубовым стеллажом, на котором покоились собранные им за долгие годы редкие списки магических трактатов и древние талисманы на все случаи жизни.

Внизу, в комнатах, прилегающих к гостиной, уже суетилась челядь, две хорошеньких служанки застилали столы свежими скатертями, виночерпий волок из погреба корчагу молодого вина, а со двора доносился визг поросёнка, которому была уготована славная судьба – быть вкушённым самим императором Лайя Доргоном, да будет вечным его царствие…

Барон Иероним ди Остор, сокольничий императора, держа под мышкой лёгкий золочёный шлем, стоял у входной двери и взирал на все эти хлопоты с высокомерным благодушием. Впрочем, он не упустил случая ущипнуть одну из служанок пониже спины, когда та неосторожно оказалась поблизости.

– О! Достопочтенный сир, мой дорогой друг, – сердечно приветствовал вельможу императорский маг, раскрыв свои объятия во всю ширь. – Какая честь для меня! Я, право, не заслужил…