Мост птиц - Барри Хьюарт Страница 5
Мост птиц - Барри Хьюарт читать онлайн бесплатно
Наконец я достиг цели: Передо мной была изысканного вида улица, по обеим её сторонам красовались очень дорогие дома, а над каждой дверью висел знак — огромный немигающий глаз.
— Истина открыта, — словно говорил он. — Я вижу все.
В душе моей засверкали лучики надежды, и я постучался в ближайшую дверь. Её открыл высокомерный евнух, разодетый в такой наряд, который, по моему мнению, говорил о его принадлежности к императорскому двору. Он смерил меня взглядом, отметив все — от бамбуковой шляпы до потертых сандалий, прижал надушенный платок к носу и приказал изложить суть дела. Евнух не моргнул глазом, когда я сказал, что хочу узнать у его хозяина, как чума могла научиться считать, но когда речь зашла о пяти тысячах медных монет, он побледнел, прислонился к стене, словно силы внезапно покинули его, и принялся рыться в складках платья, ища нюхательную соль.
— Пять тысяч медных монет? — прошептал евнух. — Мальчик, мой хозяин за поиск пропавшей собачонки просит пятьдесят слитков серебра!
Дверь захлопнулась перед моим носом, я попытал счастья в следующем доме, но вскоре вылетел оттуда при немалой помощи шести дородных лакеев, а увешанный драгоценностями слуга, потрясая кулаками, вопил мне вслед:
— Ты осмеливаешься предлагать пять тысяч медных монет бывшему главному следователю самого Сына Неба? Возвращайся в свою грязную конуру, наглый крестьянин!
Дом следовал за домом, а результат не менялся, правда, мой выход проходил уже в более достойной манере — кулаки сжаты, в глазах блеск, да и размеры мои не самые маленькие. В очередной раз потерпев неудачу, я уже решил, что ударю следующего мудреца по голове, засуну его в мешок и отнесу в Ку-Фу, неважно, понравится ли тому подобное обращение или нет. А потом на меня снизошел знак Небес, Достигнув конца улицы, я развернулся, чтобы проследовав по противоположной стороне, когда неожиданно сверкающий сноп солнечного света, подобно стреле, прорвался сквозь облака и вонзился в узкий извивающийся переулок. Луч засиял на знаке, где был тоже изображен глаз, правда, полузакрытый.
«Только часть истины открыта мне, — словно говорил он. — Некоторые вещи я вижу, а некоторые — нет».
Если это было послание, то оно оказалось самой разумной вещью, которую мне пока удалось лицезреть в Пекине, поэтому я свернул и направился вниз по узкому переулку.
Знак был старым и потрепанным, и висел он над открытой дверью покосившейся бамбуковой хибары. Когда я робко ступил внутрь, то увидел разбитую мебель, груду расколоченной посуды на полу, а от запаха прокисшего вина у меня закружилась голова. Единственный обитатель сего неприглядного жилища храпел, лежа на грязном тюфяке.
Он был таким старым, что в это даже не верилось, весил, наверное, полданя, [4]а его хрупкие кости больше подошли бы какой-нибудь крупной птице. Пьяные мухи, пошатываясь, брели по лужам разлитого вина, легкомысленно ползали по лысому черепу почтенного старца, спотыкались о морщинистую кожу лица, больше походившую на рельефную карту Китая, и запутывались в дымчато-белой бороде. На губах хозяина хижины вздувались пузырьки слюны, а дыхание отдавало невыносимым смрадом.
Я вздохнул и уже повернулся к выходу, когда внезапно резко остановился и попытался совладать с дыханием.
Однажды видный посетитель нашего монастыря показал настоятелю золотой диплом, которым награждали ученых, занявших третье место на соревновании за степень цзиньши. [5]В книгах я видел картинку, где был изображен серебряный диплом за второе место, но мне и в мечтах не могло пригрезиться, что я удостоюсь чести увидеть цветок.
Настоящий, не картинку. А он висел, прибитый гвоздем к столбу, прямо перед моими глазами. Я почтительно сдул с него пыль и прочитал, что семьдесят восемь лет назад некий Ли Као получил первое место среди всех ученых Китая и был назначен полноправным членом Императорской Академии Ханьлинь.
Я оставил розу в покое и недоуменно уставился на пьяницу, валяющегося на тюфяке. Неужели это великий Ли Као, чей выдающийся разум заставил империю пасть пред его ногами? Который был вознесен до высочайшей должности мандарина и чья могучая голова теперь служила подушкой для пьяных мух? Я стоял в хижине, остолбенев от удивления, а морщины на лице ученого начали вздыматься, словно волны серого, пораженного бурей моря. Появились два испещренных красными прожилками глаза, изо рта выскользнул длинный пятнистый язык и с видимой болью облизнул высохшие губы.
— Вина! — прохрипел старец.
Я поискал целый кувшин, но таковых поблизости не оказалось.
— Почтенный господин, боюсь, вино закончилось, — прозвучал мой вежливый ответ.
Его глаза со скрипом повернулись в сторону пожухшего кошеля, лежащего в луже.
— Денег! — захрипел он.
Я подобрал сумку и открыл ее.
— Почтенный господин, боюсь, деньги тоже кончились. Глаза старца закатились куда-то под лоб, и я решил переменить тему.
— Я имею честь обращаться к великому Ли Као, первейшему из всех ученых Китая? У меня есть проблема как раз для такого человека, но, к сожалению, все, что я могу заплатить — это пять тысяч медных монет, — грустно промолвил я.
Из рукава его одежды выскользнула рука, больше похожая на лапу.
— Давай! — раздался уже знакомый хрип.
Я протянул ему связку монет, пальцы старца сомкнулись вокруг денег в собственническом жесте, а потом разжались.
— Возьми эти пять тысяч медных монет, — произнес он, болезненно морщась, — и возвращайся как можно скорее со всем вином, которое сможешь купить.
— Слушаюсь, почтенный господин, — вздохнул я. Подобную работу я выполнял для дяди Нунга, причем больше, чем мне того хотелось бы, а потому мудро рассудил, что надо купить еще и еды. По возвращении я принес два маленьких кувшина вина, две маленьких чашки риса, заодно совершенно бесплатно обогатившись ценным уроком о том, какова же действительно цена медных монет. Я приподнял голову старика и влил вино ему в горло. Вскоре тот воспрянул духом, схватил кувшин и прикончил оставшуюся жидкость одним большим глотком. Длительная практика позволила мне подсунуть мудрецу чашку рисового отвара, пока он не понял, что это не вино. После еды щеки его порозовели, а, расправившись со вторым кувшином спиртного, старик уже самостоятельно потянулся за пищей.
— Ты кто? — произнес он, причмокивая рисом.
— Имя моей семьи Лю, мое же собственное имя Ю, но не надо приписывать мне заслуги выдающегося автора «Книги о чае». Все зовут меня Десятым Быком.
— Имя моей семьи Ли, мое же собственное имя Као, и в характере моем есть легкий изъян, — сухо заявил старец. — Какая у тебя проблема?
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии