Хроники ведьм. Песнь колдуньи - Мирей Кальмель Страница 5

У Лорана де Бомона было всего лишь мгновение, чтобы отразить смертоносный удар Филибера де Монтуазона. Клинки снова скрестились, однако раскат грома заглушил скрежет металла. Пробив полог темно-серых облаков над холмами Сен-Жюс де Клэ, молния ударила в верхушку дуба в ближнем лесу.

Лоран де Бомон уклонился, сделал обманное движение, потом бросился вперед, воспользовавшись тем, что соперник пошатнулся, оступившись на неровной почве. Однако он понимал, что это секундное превосходство вполне может оказаться ловушкой.

Филибер де Монтуазон выпрямился и снова принял боевую стойку.

— Откажись! — бросил резко он.

— Скорее умру, чем откажусь! — прорычал в ответ Лоран де Бомон, бросаясь на противника.

Удушающая жара августа 1483 года добавляла им боевого задора и в то же время коварно ослабляла их тела. Лоран де Бомон ощущал это уже по тому, как удары оружия отдавались в отяжелевших ногах, сверлящей болью вонзались в руку. Еще немного, и он потеряет сознание…

«Времени мало, — подумал он. — Покончим же с этим красиво!»

Собрав последние силы, он поднял клинок и бросился на Филибера де Монтуазона.

Филиппина де Сассенаж едва сдержала крик ужаса: по расстоянию между противниками было ясно, что они одновременно всадили друг в друга клинки.

— Теперь все кончено! — воскликнула, задыхаясь, сестра Эмонетта.

Она пришла к тому же заключению, что и старшая дочь барона Жака де Сассенажа, и теперь в отчаянии ломала руки. Они прервали молитву, увидев, что мужчины сошлись с оружием в руках, а теперь от молитв не было никакого толку.

— Мы должны что-то сделать! — взмолилась Филиппина, обращаясь к важной и чопорной аббатисе, которая стояла с ними рядом.

Та холодно посмотрела на девушку:

— Вы уже достаточно сделали, не так ли?

Взор Филиппины затуманился. Однако она смогла взять себя в руки и выдержала взгляд аббатисы.

— Прошу вас, матушка! — продолжала настаивать она.

Аббатиса сердитым движением стерла со своего неприветливого лица упавшую с неба крупную каплю.

— Снова начинается дождь. Приказываю вам вернуться в обитель, — бросила она.

— Но ведь это мой племянник, мадам… — напомнила ей сестра Эмонетта.

Голос ее дрожал.

В сотне метров от трех женщин тела Лорана де Бомона и Филибера де Монтуазона лежали лицом вниз на вытоптанной траве.

Преподобная мать вздернула подбородок. Происходящее было ей до крайности неприятно, однако она не могла оставить этих двоих умирать у дверей монастыря.

— Лапонь и Лардо позаботятся о них, — решила она, отворачиваясь, чтобы не видеть трагической картины, и направляясь к ограде, окружавшей некогда бывшее крепостью старинное аббатство.

Несколько монахинь, стоя у главного входа, наблюдали за происходящим. Увидев аббатису, они поспешно вернулись к своей работе. Сестра Эмонетта, для которой огромным облегчением было узнать, что послушники отнесут раненых дуэлистов в лечебницу, прихрамывая, последовала за настоятельницей.

Филиппина же не могла оторвать глаз от умирающих. Слова аббатисы, брошенные через плечо, только усилили в девушке чувство вины:

— Хватит предаваться созерцанию, в этом зрелище нет ничего приятного! Идите ко мне в кабинет и ждите меня там. Немедленно!

Жестокая гроза обрушилась на аббатство Сен-Жюс де Клэ, стоило девушке, плечи которой горестно поникли, вслед за старшими монахинями переступить порог обители.

* * *

Все началось неделю назад, когда Филиппине поручили прополоть грядки лекарственных и пряных трав. Жизнь в монастыре была девушке в тягость, несмотря на приличествующие ее положению послабления.

Сестра Альбранта, сестра-целительница, с которой девушка успела сдружиться, не скрывала, что все в обители ждут, когда она изъявит желание принять постриг.

Однако Филиппине совсем не хотелось становиться послушницей. Эту четырнадцатилетнюю девушку обуревали чувства, не совместимые с идеей служения Господу. Все ее мысли были только о любви. Ее внимания удостоился один из трех послушников, которых взяли в аббатство, чтобы было кому выполнять мужскую работу. Каждую минуту, когда она была свободна от уроков, которые проводили сестры, Филиппина искала взглядом предмет своих мечтаний, упиваясь волнением, неизменно сопровождавшим ожидание встречи.

В тот день она стояла на коленях над грядкой лекарственных трав и выпутывала кустик алтея из объятий совсем забившего его пырея, когда послышавшийся невдалеке незнакомый мужской голос заставил ее поднять голову.

Любопытная от природы, она отвлеклась от своего занятия, чтобы получше рассмотреть посетителя, шедшего рука об руку с сестрой Эмонеттой, певчей монастырской общины. Это был горделивый юноша лет двадцати от роду с открытым лицом, утонченные черты которого оживляла его несомненная жизнерадостность. Увидев его, Филиппина тут же решила опробовать на нем свои чары. Она встала, вытерла руки о юбку, поправила свой головной убор и притворно кашлянула, чтобы привлечь его внимание. Расчет девушки оправдался: монахиня со спутником остановились и повернулись к ней.