Повелитель миражей - Владимир Ильин Страница 5

– Вот еще – бить девчонок, – буркнул я.

– Хе-хе, – довольно сощурился старик.

– Вы ведь не за этим пришли? Не мирить же меня с внучками? – решил я спросить напрямик.

– Верно, я хотел поговорить о твоем прошлом и будущем. Ты уже выбрал себе школу?

– Нет, – развел я руками, – думаю, что-то поближе к дому. Разницы особой нет.

– Разница есть, – отозвался старик и принялся задумчиво теребить кончик бороды, – сегодня пришел запрос на твое имя в школу, из России. Объявился опекун.

– То есть? Кто-то выжил из рода?

– Нет, – вздохнул старик, – опекун из главного рода твоего старого клана. Их интересует твое наследство, а не ты.

– Так у меня же все забрали? – Вопросительно поднял бровь.

– Все, да не все, – хекнул сэнсэй, – большинство компаний, которые принадлежали вашей семье раньше, акционерные, их крупные паи находятся в руках иностранных фондов, обычная практика.

Я кивнул – вполне нормальная ситуация. Порой вообще не понятно, кому принадлежит компания. На фасаде одни лица, а на самом деле – мутные фонды, зарубежное участие. Такое сплошь и рядом. Покупаешь немецкое – а оказывается, что фирма давным-давно принадлежит Китаю.

– Так вот, большинство фондов, в свою очередь, принадлежат другим фондам, эти фонды – еще одной цепочке собственников, пока все не доходит до ма-аленькой фирмы на Каймановых островах, сто процентов акций которой принадлежат некому Дмитрию Березину. Этот факт вскрылся совсем недавно, вот пираньи и всполошились.

– Что будет дальше? – Я примерно представляю сам, но хочу узнать мнение старика.

– Сложный вопрос, – нахмурился старик. – Я бы сказал, что тебя убьют, но не все так просто. Главный род клана решил взять куш себе – у них в последнее время наблюдаются трудности с финансами. В этой связи два решения – опекунство с последующим разорением управляемых фондов или насильственный перевод собственности. Заставят подписать бумаги, и все. Но вот незадача: вся информация вышла на поверхность – ведь даже до меня дошли слухи. Убивать тебя никто не будет, более того – твой герб восстановлен.

– Вау, – безо всякой радости отреагировал я, чтобы не молчать.

– Так что, граф Березин, мои поздравления, – иронично кивнул дед. – Род восстановили, чтобы ограничить вмешательство извне. Дела клана, в который входит род, – только дела клана, и ничьи больше.

– Так, значит, опека?

– Именно, опека уже зафиксирована в суде. Пираньи получили доступ к накопленным на счетах процентам, однако лимит доступа к финансам весьма жесткий.

– Короче, им мало, – утвердительно кивнул я.

– Так и есть, – вздохнул сэнсэй, – все запутано запретами настолько сильно, что им теперь нужен лично ты в качестве близкого родственника. На короткое время. После твоей смерти все отойдет жене, а значит – клану.

– Что делать? – Я просчитывал варианты, но все выходило довольно безрадостно. Макото-сан способен помочь советом, но не вступит из-за меня в войну. У него внучки, да и род не самый сильный, хоть и весьма древний. Увы, древность не означает богатство, а если нет денег – нет и личной армии. Да и повод – война с законными опекунами за наследство сироты – звучит так себе. Под такой флаг союзников не соберешь.

– Тебе придется исчезнуть, – вздохнул дед и протянул мне стопку документов, – теперь ты Хакамадо Итиро, простолюдин.

– Сэнсэй! Какой я, в пень, Хакамадо? Вы мое лицо видели вообще?

– Не жужжи и бери, что есть, – проворчал старик, – с понедельника пойдешь в Дакисюро.

– Да вы не иначе смерти моей хотите! Простолюдин с японской фамилией и европейским лицом идет в самую элитную школу Токио! Давайте скинемся сумасшедшему на веревку с мылом! – воздел я руки ввысь.

– Ты не спросил самое главное – зачем я заплатил кучу денег и обзвонил десятки людей, чтобы найти для тебя местечко, – сухо ответил старик.

– Простите, сэнсэй. – Я виновато склонил голову.

– У тебя талант. Нигде в Японии нет учителей боевых искусств лучше, чем в Дакисюро, – хлестко говорил Макото-сан. – Если ты сломаешься – значит, я в тебе ошибся.

– Как бы шею не сломали, – проворчал я.

– Выдюжишь, – отмахнулся старик, чуть помолчал и продолжил: – Ты как-то спрашивал, почему в моем кабинете нет ни одной фотографии погибших сыновей.

Было такое. Я даже подумал, что в Японии такой обычай, потому и спросил, но старик отшутился в тот раз. Он вообще не любил говорить на эту тему, даже после пары бутылок рисовой водки – каюсь, специально подгадывал такие моменты для расспросов.

– Мне не нужны их фотографии, – заявил сэнсэй, – потому что их образы всегда со мной, – и пару раз громко щелкнул пальцами.

В зал тут же вошли слуги, поставили столик с едой, а также несколько маленьких бочонков с разноцветным песком, после чего вышли, плотно закрыв за собой створку.

– Смотри.

Еле уловимое дыхание бахира. Бочонки окутываются легкой дымкой. Ветер подхватывает песок и поднимает его в воздух разноцветными облаками. Через некоторое время облака сталкиваются, переплетаются, проникают друг в друга, чтобы подплыть к столу живыми, настоящими фигурами двух молодых мужчин и красивой женщины. Под шелест песка фигуры занимают места за столом.

– Зачем мне фотографии, – вздохнул старик, улыбнулся мне и сел за стол, жестом приглашая присоединиться.

– А я смогу вот так сделать фигуры отца и матери? Братьев и сестры? – сглотнул я твердый ком в горле.

– Контролю научат в Дакисюро, – кивнул дед. – Все зависит от старательности, только одно «но».

– Слушаю. – Я развернулся к сэнсэю.

– В школе учат техникам. Тебя я учу иначе, поэтому старайся не демонстрировать свои способности окружающим. Не больше тех же техник. – Старик внимательно смотрел в мои глаза, проверяя, правильно ли я его понял.

– Как скажете, учитель. – Я покорно кивнул, соглашаясь. Моя учеба действительно была очень своеобразной – по крайней мере, я не видел аналогов. Этому Макото-сан учил только меня, с внучками он занимался изучением традиционных техник бахира. Несмотря на прямое разрешение сэнсэя, в спаррингах с девушками мы использовали только стандартные техники. Потому как я боялся увидеть в их глазах страх и ужас, боялся разбить то теплое чувство, что выросло между нами из дружбы и привязанности. Все необычное пугает, особенно если способно вызвать боль.

– Школа имеет уклон в изучение разнообразных боевых искусств. Каждый может выбрать себе направление и вступить в соответствующий клуб. Пойдешь в тот клуб, что я укажу. Выбор будет очень обширным, не соблазнись легкими решениями.

Какие тут соблазны, если главный – прямо перед глазами? Я завороженно следил за живыми и естественными действиями песочных иллюзий и мечтал, что когда-нибудь соберу всю семью за столом, пусть даже так – иллюзорно. И горе тем недоумкам, что посмеют мне помешать.