Королевства Ночи - Аллан Коул Страница 5

Сомнения во мне мешались с чувством вины, и потому я огрызнулся:

— Встреча состоится, когда я буду готов, и ни минутой раньше. Клигус покраснел.

— Извини, отец, — сказал он. — Я вовсе не хотел проявить неуважение к тебе.

Я увидел у него глаза Омери и этот упрямый подбородок и тут же пожалел о своей резкости.

— Не обращай внимания на мое настроение, сынок. Я просто задумался о своем.

Это его ободрило.

— Так, значит, скоро увидимся?

— Я же обещал, — сказал я.

На берегу возвышался огромный павильон, украшенный знаменами, лентами и полотнищем, где была выткана карта наших разветвленных торговых путей. Павильон скрывал стапели с кораблем.

Когда я взбирался по ступенькам на платформу, мне сверху помахал рукой красивый молодой человек.

— Дядюшка Амальрик! — сказал он с искренней радостью. Он схватил с подноса у слуги бокал с холодным ароматизированным вином и протянул мне. — Если выпьешь его быстро, дам еще. — Он засмеялся. — У меня тесное знакомство с парнем, который оплачивает все это.

— Вот это племянник, — сказал я, принимая бокал от Гермиаса. — И пусть боги знают, что мы настроены серьезно! — Я выпил половину содержимого бокала, и вино удвоило мою радость оттого, что вижу этого любимого родственника. — Вот так надо встречать приятеля, — подмигнул я Клигусу и тут же пожалел об этом. Клигус рассердился, ревниво косясь на Гермиаса.

— Ты в самом деле думаешь, что это полезно, отец? — сказал он. — Вино в такую рань?

Я сделал вид, что не слышу — вот одно из преимуществ почтенного возраста, — улыбнулся и сделал еще глоток.

Клигус так посмотрел на Гермиаса, что и без слов было ясно значение этого взгляда. Он считал юношу разгильдяем худшего сорта, потворствующим самым глупым желаниям престарелого отца. Гермиас подчеркнуто ответил таким же взглядом. Я был даже несколько озадачен — чем же заслужил Клигус такую ненависть моего племянника.

Мой сын имел основания видеть в нем соперника. Гермиасу было двадцать пять лет. Он был внуком моего покойного брата Порсемуса. Увидев его впервые, я сразу же почувствовал, что он более соответствовал образу того ребенка, который должен был бы появиться у нас с Омери. Умный и честный, он прекрасно понимал, что высокородное положение еще ничего не говорит о его человеческих и деловых качествах. У него также не было таланта к торговому искусству, как и у меня в его возрасте, но он возмещал это напряженным трудом и потому рос в моих глазах с одновременным продвижением вверх по ступеням иерархии моей торговой империи. А недавнее его открытие — путешествие в далекие варварские земли за Джейпур — еще больше добавило ему признания. С любых точек зрения это был грандиозный успех.

И если кто-то еще сомневается в справедливости утверждения, что пути богов неисповедимы, пусть обратит внимание: Порсемус был самым ленивым, трусливым и бесталанным из многочисленных детей моего отца. Как старший по возрасту, он рассчитывал принять дела у Пафоса Карима Антеро. Но отец, мудрый человек, увидел божью искру во мне — тогда просто прожигателе жизни — и принялся обучать меня с заботой и пониманием, с которыми я, к своему стыду, не относился к собственному сыну.

Мой отец не только поддержал мою экспедицию к Далеким Королевствам, но и, обойдя всех родственников, к особому неудовольствию Порсемуса, назвал перед своей смертью меня главой семейства. А ведь я был тогда на год моложе Гермиаса. И вот теперь я находился в положении моего отца. Вернее, в положении чуть худшем. Он-то был вынужден выбирать одного сына из остальных. Мне же приходилось размышлять — не предпочесть ли племянника, даже внучатого племянника, собственному сыну. Не знаю, как кто, но я теперь, наверное, был готов поступить, как Пафос.

Я опустошил бокал и посмотрел на племянника, в ожидании обещанного второго. Гермиас перехватил мой взгляд и подал мне новый бокал.

— Впереди нас ждут ветра, дядюшка, которые вызывают страшную жажду, — сказал он. — А моя обязанность — следить, чтобы матросы ни в чем не испытывали недостатка.

— Что ж, — сказал я, — матрос готов поднять еще один парус. — Я опустошил и этот бокал и отставил его, предлагая поменять на следующий.

И тут Клигус выпалил:

— Прошу тебя, Гермиас. Не подначивай его!

Он протянул руку, чтобы отодвинуть Гермиаса, но наткнулся на полный бокал, и его содержимое вылилось на мою тунику.

— Посмотри, что ты наделал, Клигус! — сказал Гермиас, пытаясь вытереть винное пятно рукавом собственной туники. — Да и с каких это пор ты стал решать за отца? Человеку ни к чему сын, судящий поступки родителя.

И я вновь отметил антипатию Гермиаса к моему сыну. За этими высказываниями скрывалось нечто большее, чем соперничество за место наследника.

— Ничего бы не произошло, — прошипел Клигус, — если бы ты не навязывался. И это моя обязанность служить отцу, а не твоя.

Он тут же быстро огляделся и, казалось, с облегчением увидел, что рядом не оказалось других родственников.

— Господа, — укоризненно сказал я, не желая тратить время на глупый спор, да еще после того, как с таким трудом сам выбрался сюда. — Немного вина, будь то внутри или снаружи, — я потер пятно, — не повредит.

Гермиас смешливо фыркнул, приходя вновь в веселое расположение духа. Клигус же засуетился, то ли из-за своего неуклюжего поступка, то ли из-за того, что так явно выказал свою антипатию к Гермиасу, — мне трудно было понять.

— Пожалуйста, прости меня, отец, — сказал он. — Отправить Квотерволза домой, за чистой туникой?

— Не утруждай себя, — сказал я. — На меня не в первый раз проливают вино. Хотя в последний раз это произошло в третьеразрядной таверне, и тот малый намеревался залить мне глаза, прежде чем броситься с ножом.

— И что же произошло? — спросил Гермиас, хоть и знал ответ, поскольку эту историю в различных вариантах я рассказывал не первый год.

— Он убил меня, — сказал я.

Гермиас рассмеялся над излюбленной шуткой дядюшки, да и Клигус счел за лучшее сдержанно хмыкнуть.

— Преисподняя и зеленые черти! — воскликнул кто-то неподалеку. — Ребятишки, неужели же это и есть хозяин? Пьяный и с пятнами вина на тунике?

День словно стал ярче, когда я обернулся и попал в объятия Келе, женщины, которую я имел честь называть другом, и моего самого доверенного капитана дальнего плавания. Келе была невысокой и стройной, как и ее отец Л'юр, который служил у меня капитаном еще в экспедициях к Далеким Королевствам. Он умер несколько лет назад. Я очень скучал по нему, и дочка его делала все, чтобы восполнить эту потерю.

Келе похлопала меня по спине.

— Слышала, что вы померли или даже хуже того, хозяин, — сказала она.