Чудо и чудовище - Наталья Резанова Страница 5

Адина смотрела на мужа, впервые за много дней – с надеждой.

Пока во дворце вершились все названные события, на улицы Маона упали сумерки, темные и густые. Добрые жители Маона обычно проводили это время на плоских крышах домов, наслаждаясь прохладой. И теперь они с изумлением смотрели на процессию, вывалившую из дворцовых ворот. А те, кому удалось в свете факелов разглядеть, что впереди идет не кто иной, как князь Тахаш, вовсе охали и хватались за щеки. Нечасто горожанам удавалось взглянуть на своего повелителя сверху вниз! Торопясь поскорее узнать, Тахаш не стал приказывать выкатить колесницу или даже седлать своего коня, да, по правде, вне главных улиц Маона пользы от них было мало. Вместе с ним, едва попадая в шаг, поспешали бородатые советники, волокущие по пыли свои пестроцветные плащи, а следом стройно шагали могучие телохранители, бряцая оружием, словно им предстояло схватиться с неведомым врагом. Слуги несли факелы, а их выкаченные глаза, отражавшие пламя, напоминали масляные плошки. Из женщин здесь была одна Бероя. Адина тоже жаждала пойти, однако она понимала, что княгине Маона не подобает показываться в толпе. А шествие постепенно превращалось в толпу, несмотря на тесноту улиц. К процессии пристраивались те, кто каким-то образом прослышали о чуде, или те, кто еще вообще ничего не услышал, но хотел услышать, а еще лучше увидеть. Прогнать любопытствующих не было никакой возможности. Никто и не гнал.

Тахаш ступил на лестницу, ведущую в святилище. Площадь позади него была так плотно забита народом, что желавшим приблизиться к храму с любой выходящей на площадь улицы, пришлось бы идти по головам.

Тахаш поднялся по пологим ступеням (ибо путь к богине легок и приятен, и с радостью ждет она гостей), и , оказавшись в полутемном пространстве святилища, остановился, озираясь. Светильники, развешанные между колоннами, грозили погаснуть, курильницы перед алтарем чадили. Очевидно, в этом храме нещадно экономили как на розовом масле, так и на обычном.

Навстречу Тахашу семенила седенькая старушка в лиловом платье, расшитом пальмовыми ветками. Очевидно, она выбралась откуда-то из внутренних помещений – они располагались за алтарем со статуей Мелиты, чьи стройные мраморные ноги находились сейчас в поле зрения Тахаша. Это и была жрица богини, судя по всему, заступившая на это место при освящении храма, и не дождавшаяся себе смены. Ее сотоварищ по служению в последнее время редко показывался в храме, страдая болями в пояснице. Сама жрица на посту пребывала, не отлынивая, но большую часть времени мирно дремала, прикорнув за алтарем.

Тахаш потребовал, чтобы она созналась, какая из ее служительниц творит здесь чудеса и чародейства, однако старушка от звуков его громового голоса сжалась и затряслась мелкой дрожью. Она была в совершенной панике. Ей представилось, будто правитель города явился сюда для совершения обряда священного брака, чего за все десятилетия существования храма в Маоне ни разу не случалось. Из ее бормотания можно было разобрать, что, дабы не прогневать милостивого господина князя, она сама готова исполнить обряд, угодный Мелите. К счастью для нее Тахаш не понял, о каком обряде идет речь, а то не миновать было бы святотатства. Отчаявшись услышать что-либо путное от глупой старухи, Тахаш оставил ее в покое и подозвал телохранителей, приказав им обыскать святилище, а буде понадобится – и внутренние помещения. Старушка жрица впала в оцепенение, решив, что ревнители местных культов возревновали ко славе Мелиты и призвали народ, а также и правителя разрушить ее храм. Случалось в благословенном Нире и такое…

Народу постепенно в храм набивалось все больше. Подтягивались любопытствующие с площади, но в первую очередь пробивались княжеские слуги с факелами. Стало светлее, но свет не приносил успокоения, как это обычно бывает. Рыжие сполохи и плоские черные тени, мечущиеся по стенам лишь усиливали тревогу. Телохранители, заглядывая за колонну, нарочно громко топали и гремели амуницией, точно стремились прогнать это чувство. Потом из гула голосов, заполнившего пространство, выделился одинокий ломкий голос:

– Смотрите! Смотрите!

Поскольку неясно было, кто кричит и на что нужно смотреть, все завертели головами, пытаясь это определить. И не сразу, но все дружнее и дружнее взгляды стали устремляться и шеи вытягиваться в одну сторону. Туда, куда следовало бы поглядеть в первую очередь. К алтарю со статуей богини.

Каменный алтарь был укутан двумя покрывалами – очевидно, дарами каких-то богатых прихожан – плотной узорчатой тканью и прозрачной вуалью из виссона – так, словно покровы только что упали с плеч богини, и она обнаженной явилась своим почитателям. В приморских государствах, таких, как Калидна, откуда родом был мастер, изваявший Мелиту, принято было раскрашивать статуи в цвет живого тела. Маонский кумир не был исключением, но за десятилетия, минувшие со дня освящения храма, краска полностью облупилась, и белый мрамор в полумраке, отражая отблеск факелов, казалось, сам источает свет.

В левой руке богиня держала какой-то плод – не то яблоко, не то гранат. Правая же была протянута вперед, однако ладонь повернута внутрь – словно благословляя вошедших в святилище, одновременно манила их к себе. И было отчетливо видно, что с беломраморных пальцев свисает нитка цветных стеклянных бус с розовато-коричневыи треугольным камешком.

– Что это? – хмурясь, спросил Тахаш.

– Это амулет, который я повесила девочке на шею. – Бероя отвечала с трудом, зубы у нее стучали, как от сильного холода или лихорадки. – Та женщина забрала его… коснулась лица девочки и забрала амулет… и в тот же миг лицо девочки преобразилось.

Все кругом потрясенно молчали. Смысл сказанного не сразу, но все же начал доходить до них.

– Та женщина сказала, что дитя будет первой красавицей царства? – голос Тахаша упал до шепота.

– Да, господин.

– И после этого женщина исчезла?

Бероя не ответила. Вместо нее заговорил младший советник, рискнувший сделать вывод из того, что услышал и увидел.

– Она никуда не исчезла, милостивый господин! Она осталась здесь. Она и сейчас здесь! Вот она! – и дрожащей рукой указал на изваяние.

Дрожал и голос Берои, когда она произнесла:

– Богиня услышала мои молитвы и явилась исполнить их…

Советник радостно сообщил:

– Но непосвященные могут ослепнуть, увидев божество воочию! Поэтому богиня окутала себя покрывалом, а когда вновь стала истуканом, сбросила его!

Никто уже и не слушал объяснений. Те, кто раньше боялись дать имя своим догадкам, восторженно вопили:

– Чудо! Чудо! Богиня свершила чудо!

Жрица раскачивала головой из стороны в сторону, вроде тех глиняных игрушек, что продают на рынке на забаву детям. Она силилась уразуметь, грозит ли что-либо ей самой и храму, но не могла.

Тахаш стоял, как оглушенный. Каждому приходилось слышать, как боги и богини нисходили к смертным, говорили с ними, ели, пили, состязались в борьбе и разделяли ложе! Но одно дело – слышать, и совсем другое – когда это касается тебя и твоих близких. Наконец он воздел руки горе и громко расхохотался. А потом воскликнул: