Огненная звезда и магический меч Ренгвальда - Сергей Самаров Страница 5

– Зачем? – не понял Овсень.

– Как это – зачем? Они же наши союзники. Мне хотелось бы знать, на что они теперь способны. Если Гунналуг полностью разбил их до битвы, нам придется одним против него выступать…

– Поезжай… Попроси у кого-нибудь коня… Скажи, я разрешил…

– А тебе не интересно? – удивился конунг.

– Мне было бы интересно, если бы шторм всю Швецию и всех свеев уничтожил, вместе с Гунналугом и со всеми ярлами-мореплавателями.

– И Норвегию?.. – с грустным упреком спросил конунг.

Овсень посмотрел на него внимательно и ответил предельно честно:

– И против такого я возражать не стал бы. Нам бы на своей земле гораздо спокойнее жилось без таких падких на чужое соседей. И не только нам одним. Вся Европа по вам праздничную тризну устроит. Всех скандинавы уже достали своим диким геройством. Но сейчас меня больше Смеян волнует. Что он расскажет? И потому мне совсем не до участи глупых свеев, получивших только то, что они своим упрямством заслужили. Один знает, что дать им, как Сварог знает, что потребно нам… Каждому воздается по делам и заслугам… Поезжай…

Шаман как раз пошевелил одной рукой, потом второй. Медленно сжал и разжал несколько раз пальцы, словно возвращал им чувствительность, вернувшись духом в свое надолго оставленное без присмотра тело, и это возвращение было, как обычно, трудным, болезненным.

– Я тоже, пожалуй, шамана послушаю… – сказал Ансгар, садясь на камень, где сидел прежде, и прижимая к ноге только-только успокоившегося после шторма Огнеглаза.

Смеян приходил в себя долго и уже даже замутненные и не все понимающие глаза открыл, неуклюже попытался сесть, сделал несколько неудачных попыток, но это у него никак не получалось. Тогда он просто прополз на четвереньках несколько шагов, и движение вернуло ему соответствие внутреннего и внешнего тела, совсем недавно полностью разделенных. Шаман знал из опыта, как вернуться в нормальную жизнь. И он вернулся, хотя это было трудно и, наверное, очень больно. И снова, после прогулки на четвереньках, стал садиться и со второй попытки все же сел, хотя взгляд его, как показалось Овсеню, по-прежнему был где-то в другом мире и возвращался позже всего остального.

– Кажется, нам это удалось… – сказал шаман хрипло, и в голосе его присутствовали одновременно и торжество, и обессиленность, и радость, и печаль, и еще много всего-всего, но все это перекрывало звучание счастья. – Но я едва-едва спасся… Где Извеча?

– Извеча! – громко позвал Овсень.

Никто не отозвался на зов.

– С ним ничего не случилось? – спросил Смеян.

– Извеча! – повторил зов сотник, и в установившейся после шторма почти неестественной тишине зычный голос его было слышно у всех четырех ладей.

Но опять никто не отозвался.

Подошел, услышав голос сотника, Велемир. Посмотрел вопросительно.

– Извечу кто видел?

– Был в лодке… – сказал десятник, тут же одной рукой ухватился за борт и легко запрыгнул в ладью, несмотря на тяжесть доспеха.

– Извеча где? – спросил уже там.

Из лодки никто не отозвался.

Овсень встал. Встал и Ансгар, подошел, видя обеспокоенность товарищей, и сотник Большака. С трудом, но поднялся на ноги шаман.

– Ищите Извечу… Мешок его ищите… – потребовал Смеян. – Быстрее…

В негромком голосе шамана было сразу столько всего, что его словам подчинились. Забегали вокруг ладей вои. Все четыре ладьи перерыли. Но не нашли ни Извечу, ни его большого всем известного мешка, ни причального Хлюпа.

– Что с ними могло случиться? – спросил сам себя Овсень. – Куда они могли забиться? Я им специально запретил из лодки выходить, чтобы ветром не унесло. Смеян, почему ты про Извечу спросил?..

– Извечу беречь надо… – просто ответил шаман, не вдаваясь в подробности. – В нем спасение наше общее…

Лагерь успокоился не сразу, да и вообще он не успокоился, просто люди бегать перестали, убедившись, что это бесполезно. Домовушку с причальным найти так и не удалось ни в ладьях, ни в ближайших скалах, ни в округе. Не удалось найти и мешок Извечи, который тот никогда не оставлял надолго без пригляда.

Овсень сел, Ансгар сел, Большака с Велемиром сели, только шаман остался стоять с закрытыми глазами.

– И что все это значит? – спросил Овсень.

– Где Всеведа держала свою книгу? – наконец, спросил Смеян, но теперь голос его был совсем другим и тонко позванивал, словно грозился оборваться. – Там, в остроге, в сгоревшем доме. Где держала?

– На полке, где-то за печкой… – ответил сотник. – Да разве я знаю… Вроде бы там где-то… Откуда-то оттуда доставала…

– А Извеча где жил?

– За печкой… Иногда под печкой…

– Рядом с книгой? – спросил шаман.

– Может быть, не знаю я… Но Всеведа смеялась, что Извеча любит ее книгу листать… Будто бы читать умел…

– А он не умел?

– Я не умел, а он и подавно…

– Гунналуг считает, что книга Всеведы не сгорела. Что она у Извечи… Мог он ее от пожара спасти? Что-то же он спас, если мешок с собой таскал… И книга должна быть там… Вот почему Гунналуг требовал себе Извечу с мешком…

– А Хлюп? – спросил Ансгар. – А причальный ему зачем?

– Ничего про причального не знаю… – признался шаман.

– А не могло и того и другого просто штормом унести? – предположил Большака. – Они же легкие… Меня с моей бочкой, – он похлопал себя по животу, – чуть не унесло. Повалило бы на бок, точно укатило бы, как бочку. Еле на ногах устоял. Но во мне тяжесть от меда. А в них…

– Они оба в ладье сидели, – рассказал Велемир. – Сначала в нашей. Там Добряна пленника стережет, глаз с него не спускает. Видимо, Извече соседство пленника не понравилось. Тот ему напоминал про сгоревший дом, как он еще до шторма говорил. Потому не хотел на свеев смотреть из-за того же. И он ушел вместе с мешком. Хотел в другую ладью пересесть. А Хлюп за ним, чтобы было с кем поговорить в шторм и страх отогнать. Перебрались, кажется, в соседнюю ладью. Там кормчий в трюме был, видел их, видел, как устраивались. Потом кормчий вышел. Шторм уже стихал. Больше нелюдей никто не видел…

– Теперь пленник уже не так и нужен. Пусть Добряна оставит его… – распорядился Овсень.

Волкодлачка слышала все это через борт лодки и тут же выскочила на песок, обежала вокруг костра, лизнула в руку Смеяна и в щеку отца и убежала куда-то в сторону.

– Воронов кто-то видел? – спросил шаман. – Прилетали?

– Какие вороны в такой ветер… – усмехнулся Ансгар. – Ветром всех птиц унесло бы…

– Гунналуг посылал за штормом воронов… Он сначала хотел, я думаю, и наши ладьи штормом уничтожить, но мы их на берег подняли. А по берегу он своих воронов пустил за Извечиным мешком. Я только боюсь, что Извеча мешок отдавать не хотел, и вороны могли заклевать его. Вороны… Стальные клювы, стальные когти… В каждом вороне капля крови Гунналуга.