Князь Рус - Юрий Никитин Страница 5

Раскаленная земля бросалась с грохотом под копыта иисчезала. Деревья прыгали навстречу, словно хотели расшибить вместе с конем, нов последний миг сами трусили и расступались, а он вламывался в простор, несся,как огромная стрела, как выпущенный могучей рукой бога камень из пращи, ногамисжимал бока горячего сильного зверя, а руками – озябшее гибкое тело сраспущенными волосами.

То слева, то справа возникал всадник на красном, какпылающее небо, коне, золотые волосы трепало ветром, он что-то хрипло и задорнокричал, молодой и красивый, сильный, как юный бог, могучий, как тур.

Рус чувствовал, как изнутри рвется ликующий крик восторга,едва не заревел диким зверем, заставил себя крепче сжать женщину, а коню далволю, тот сам рвется всласть отдаться скачке. Он слышал, что иные мужчины вазарте скачки, да если еще на горячем лихом коне, приходили в такой восторг,что визжали, вскакивали с ногами на седло, подпрыгивали, будто пробоваливзлететь… и, теряя рассудок от восторга, иной раз калечились, а то иразбивались насмерть.

Он чувствовал, что близок к такому помешательству. Сердцеколотится, как козел о ясли. Уже ребра заныли от ударов, а перед глазамизастлало кровавым туманом от прилива дурной крови в голову. Он крепче прижалженщину к груди, она вскрикнула, а он едва не задохнулся от нежности. Вот оно,его сумасшествие…

Лех исчез, отстал, и Рус с великим трудом заставил себяподобрать повод. Ракшас яростно противился, хотел скакать и скакать, он тожемог вообразить себя птицей; Рус застонал, рассудочность противна мужчине-воину,но пересилил, и могучий друг с четырьмя копытами понял, захрапел, началзамедлять бег.

Женщина решилась оторвать голову от его груди. На неговзглянули крупные глаза, странно темные, почти черные, с огромными расширеннымизрачками. Брови тоже черные, сросшиеся на переносице, а нос удивительно тонок,с настолько красиво вырезанными ноздрями, что у него защемило сердце, почему-тозахотелось смеяться от счастья и плакать одновременно. Волосы от встречноговетра трепало уже за спиной Руса, он чувствовал обнаженными плечами ихприкосновение, похожее на легкие струи теплой воды.

Она что-то сказала, слова незнакомы, а голос волнующе звоноки чист, как вода лесного родника.

– Ты моя, – сказал он мощно. – И никакимбогам не отдам!

Она снова что-то сказала, но Рус покачал головой. Сердцепереполнено жгучей нежностью. Он, самый сильный и умелый, держит в руках самуюкрасивую женщину мира, а белый свет несется вскачь навстречу и торопливораспахивает богатства: бери…

В спину стукнуло, затем больно клюнуло в затылок. Онощутил боль, словно ястреб ударил острым клювом. Недоумевающе раскрыл глазашире. Ветром заворачивает веки, женщина испуганно вскрикивала и указывала голойрукой ему за спину.

Рус оглянулся, голова дернулась в сторону, по волосамшелестнуло, и лишь тогда сообразил, что мимо вжикнула оперенная стрела! Сзадибыл грохот конских копыт, облако пыли, из которого выныривали оскаленныеконские морды, пригнувшиеся всадники.

За ними гнались десятка два, но в движущемся пыльном облакечасто блистал металл, оттуда слышался лязг, крики, и Рус видел, как в обе сторонывылетали, будто выброшенные рукой бога, окровавленные всадники, а то и вместе сконями.

Затем вынырнул красный конь, почти серый от пыли. Лех, весьв грязи, как болотник, взмахом велел Русу скакать дальше, а сам размахивалмечом во все стороны, и за считанные мгновения еще двое неуклюжих всадниковотпрянули, зажимая раны, а третий сразу широко взмахнул руками, будто хотелобнять весь белый свет, и откинулся на конский круп.

– Лех! – крикнул Рус в тревоге.

Двое обошли Леха по обочине, один на ходу выстрелил всторону Руса из короткого лука. Стрела угодила в плечо, но не пробила тугие,как корень дуба, мышцы, а лишь слегка царапнула кожу. Эти земледельцы, судя повсему, совсем недавно слезли с коней и еще не потеряли свое степняцкое умениестрелять на скаку!

Он крепче сжал в объятиях нежное тело. Женщина что-тосказала на своем птичьем языке. Он не расслышал, еще одна стрела просвистеланад ухом, зацепила и вырвала прядь волос.

Сзади яростно гремел веселый крик Леха. Средний братулыбался, как Рус помнил с детства, даже когда тонул в болоте, когда сорвалсясо скалы и летел в далекий горный поток, и сейчас кричит весело, не подаетвиду, что задыхается от усталости и, может быть, уже вот-вот сомлеет от многихран…

Рус натянул поводья:

– Стой, Ракшас!.. Лех, я иду!

Женщина скатилась на разбитую копытами землю, а Рус уже сосвоей страшной палицей в руке развернул Ракшаса. Позади в пыльном облаке дикокричали кони, звенел металл, звучали изломанные чужие голоса. Леха не слышал,но дети Скифа не уходят в вирий, не захватив с собой многих и многих врагов дляуслужения.

С боков обойдя пыльное облако, с двух сторон на негонеслись чужие всадники. С короткими копьями, с топорами и палицами, одетыеплохо, зброя еще хуже, но им нет числа, и потому Рус тоже закричал весело илюто, понимая, что это последний бой: